Чеченская республика снова воюет – теперь за право считаться регионом свободным от военных действий, боевиков и террористов. Президент Чечни Рамзан Кадыров активно приглашает журналистов из разных регионов страны, чтобы они создавали новый образ региона, привлекательный для инвесторов. Корреспонденты «РР Online» отправились в один из таких пресс- туров под символичным названием «Поезд без брони».

Часть 1. С нуля мы новый мир построим
(автор Дарья Золотухина)

Окрестности Грозного. Горы мусора, ржавые спаленные вагоны, покосившиеся лачуги, среди всего этого возвышаются двух— и трехэтажные особняки из кирпича. Мужик в каком-то тряпье лопатой бьет землю. За соседним забором припаркован новенький Lexus. Еще за одним — заливают бетон, месят в жестяной бочке какой— то раствор. Время от времени попадаются искореженные кузова большегрузные машин, изрешеченные как сито. Чем ближе к Грозному, тем особняков становится больше.

На перроне проводница поезда «Москва – Грозный» Фатима сердечно желает нам удачи.

— Платки-то что не надели! И юбки! – невесело качает головой женщина.

Мусульманки по традиции обязаны носить платья ниже колен и покрывать голову платком. Но моя атеистическая религия позволяет ходить без головного убора и в брюках. Во всяком случае, пока я в этом уверена.

Грозный похож на южный курортный городок: яркие домики с балконами, из окон торчат кондиционеры. Не хватает только моря и туристов – улицы пустынные. Свободно передвигаться по городу участникам пресс – тура «Поезд без брони» запрещено. Экскурсии по «избранным местам» нам проводят служащие чеченской администрации. Все они с готовностью отвечают на любые вопросы: «У нас нет проблем», «у нас нет коррупции», «у нас нет кризиса», «у нас самый безопасный регион». Видимо, в «подтверждение» последней фразы к журналистам приставлено 20 охранников в штатском. В автобусе один из них болтает с хорошенькой журналисткой, пытается понравиться – дарит шоколадки и показывает видео на телефоне:

— Как служится? – та ненавязчиво завязывает разговор.

— Тяжело работать. Раньше каждый день на убийства, похищения выезжали, теперь реже – раз в неделю. Жалею, что пошел. Личной жизни почти нет.

— Как чеченцы к МВД относятся?

Охранник заметно теряется:

— Да здесь кроме милиции и стройки идти работать некуда…

Его удивленные товарищи спешного одергивают, мол, не положено о таких вещах трепаться, и разговор прекращается.

Между тем журналистам показывают все крупные объекты, возведенные за последние годы: жилые районы, аэропорт, котлован будущего «самого крупного в ЮФО спортивного комплекса», только главный стадион которого рассчитан на 30 тысяч мест.

Отдельная экскурсия – в здание правительства ЧР. Останавливаемся возле невзрачного забора, больше напоминающего ограждение какого-нибудь заброшенного военного гарнизона. Проходим первый блок – пост, через 500 метров – второй. И оказываемся на «дворцовой площади»: зеленые ровные газоны, система прудов с миниатюрными мостами, в центре – 6— метровый фонтан, выполненный в виде горы, на вершине которой – сторожевая башня. Само пятиэтажное здание Правительства увенчано стеклянным куполом. Под куполом разбит зимний сад. Ковры, лестницы и ступени из чистого мрамора, хрустальные люстры, кожаные кресла и диваны, как хвалятся хозяева – «40 тысяч одна штука» — такому убранству позавидуют о столичные власть держащие.

Содержание всех официальных встреч с журналистами из «Поезда без брони», начиная с президента и заканчивая министрами, идентичны и унифицированы по содержанию: весь смысл лаконично укладывается в одну фразу: «У нас проблем нет».

О наличие предпринимательства и частного бизнеса в республике напоминают не только торгующие луком и морковкой вдоль дорог чеченцы. На пустыре между Грозным и Гудермесом стоит новенький завод по производству мороженого. Этот пункт обязателен для посещения всеми делегациями.

— Быть или не быть заводу — решилось за 15 минут – говорит нынешний директор завода Апти Бархатжиев. — На личном приеме у Рамзана Кадырова я изложил свою идею, план работы. Рамзан принял решение – строить. Мы производим 56 видов мороженого, продукцию экспортируем в 9 регионов России. Сейчас на заводе работает 312 человек, зарплата от 8 до 32 тыс., но для высококвалифицированных специалистов — из Москвы и других городов – отдельные контракты и условия.

Как работает «чудо пищевой чеченской промышленности» нам не показали – не сезон для мороженого, завод не работает.

Не работает и не один из четырех существовавших до военных действий нефтеперерабатывающих завода. Но туда нас не приглашают:

— Ржавые башни, изрешеченный пулями и взрывами стены да мусор кругом – что там смотреть? – искренне недоумевают организаторы.

— Где ваш платок? – мужчина с автоматом грозно направляется в мою сторону, едва я вступила на площадь главной городской мечети. От неожиданности могу только хлопать глазами.

— Вон там – указывает мне охранник на небольшую кучу тряпья – и хиджаб одень.

Облачаюсь в пестрый безразмерный мешок с прорезями для рук, на голову – платок, разуваюсь. В таком виде меня пропускают в главную мечеть республики им. Ахмата Кадырова «Сердце Чечни».

Это одна из самых крупных мечетей в мире: рассчитана на 10 тысяч мест, высота ее минаретов 62 метра. Расписывали святыню турецкие мастера, используя в своей работе напыление и золото высшей пробы, а стены отделаны редчайшим мрамором травертином. На создание всего этого великолепия ушло меньше трех лет. Финансирование, как уверяют чеченцы, все из того же чудо – фонда Ахмата Кадырова.

На первом этаже молится 5−7 мужчин, здесь женщинам находиться не разрешается, для них – этаж выше. Там встречаю только двух девушек – подростков. Они диким взглядом рассматривают мои одежды.

— Зачем вы посещаете мечеть?

— Мы готовимся совершить намаз.

— А почему это важно для вас?

— Все мусульмане так поступают. Это традиция в служении Аллаху.

— Как вы узнали о такой традиции?

— С детства все знают. А с этого года в школах еще и с первого класса преподают основы ислама.

«У нас же еще лет сто будут спорить, вводить или не вводить основы православия…» — промелькнула в голове мысль.

Недалеко от «Сердца Чечни» располагается единственный в республике православный храм Михаила Архангела. Туда журналистов также привозят на экскурсию.

В храме не пахнет ладаном, не горят свечи, не слышно песнопения и молчат колокола. Батюшка куда-то отлучился. У входа одиноко сидит послушница Надежда, торгует церковной утварью:

— Я жила с ингушами, чеченцами, армянами, дагестанцами, осетинами, корейцами – и жили все как одна семья. А теперь что? Как мы друг на друга смотрим? Кому это интересно делать – рассорить весь народ, ославить на весь мир, что один народ хороший, другой плохой? Это ни в какие рамки не годится. Нет в нации плохого, плохое — в душе.

На прощание Надежда попросила:

— Вы там скажите ребятам, которые фотографировали, чтобы меня не показывали. А то в Ингушетии были случаи — покажут, а потом расстреливают.

Приезжаем к своим коллегам на Чеченскую ГТРК. Здесь мы должны записать программу «Откровенный разговор». Пока одни журналисты нашего пресс-тура беседуют в студии о том, как нужно писать про Чечню, я ухожу искать свои «откровенные разговоры».

Ислам работает на ТВ монтажером, о событиях последних десятилетий вспоминает неохотно, будто стесняясь собственных слов:

— В войну с семьей скрывались в Ингушетии. Когда после боев в Грозном мы вернулись в свою «двушку», то боялись быть убитыми собственным жилищем. Это был труп, а не дом – решето вместо стен, ни окон ни дверей.

Ислам вспоминает, что как-то ночью все подскочили от ужасного хлопка, думали, опять взрывают. Но оказалось, это кухонный пол провалился с шестого этажа на четвертый. Так, практически на улице, без воды, газа и отопления, существовали почти все дома Ленинского района Грозного до 2005 года. В 2005 началось активное восстановление инфраструктуры и жилого сектора.

— Федеральный центр выделяет нам на восстановление копейки – как будто читает мои мысли Ислам. – Основной источник финансирования – фонд Ахмада Кадырова.

— А откуда в нем берутся деньги.

— Как откуда? Предприниматели, бизнесмены делают добровольные пожертвования.

— У вас так много состоятельных людей?

— Ну, например Джабраилов, Байсаров… Есть и иностранные инвесторы, мусульмане все друг другу братья. Только вот распоряжаются этим фондом не всегда объективно. Огромные деньги уходят на роскошь, обеды… Сколько на них еще хорошего можно было сделать? Например, по ТВ показывали, как Кадыров праздновал день рождений Путина. Каких звезд и каких кушаний там только не было! Я же, как и большинство чеченцев, смотрел эту трансляцию дома за стаканом чая. У нас хорошей зарплатой считает 7−8 тыс, учителя, врачи получают 4−5, половина населения и вовсе сидит без работы и перебивается случайными заработками. А для них пол миллиона на обед – не деньги.

Еще этажом выше знакомимся с нашей русской и православной коллегой. Ольга одета в платок и юбку, как все чеченки. Ее рабочее место – половина стола в углу комнаты, вторая половина занята аппаратурой. Семья Ольги когда-то давно обосновалось в Чечене, еще в советское время. Когда началась война они уехали на Украину. Пять лет назад вернулись на свою малую родину – уж больно привлекательной показалась программа правительства по возвращению русского населения в республику.

— Первые годы все было хорошо – работа, зарплата не высокая, но на жизнь хватало. Сейчас же подумываю уезжать обратно.

— Почему? Республика, судя по всему, развивается…

Словами Ольга ответить не может, показывает жестом — ее здесь все душит.

-Я не хочу менять религию. Для меня бог один.

Наконец-то удается сбежать от постоянной опеки организаторов. Правда, всего на несколько часов. Наш новые знакомые Сайхан и Ибрагим берутся организовать небольшую автоэкскурсию по городу. Сайхан работает в министерстве молодежной политики. Ему 23 года, он окончил истфак ЧГУ, сейчас получает второе высшее образование – экономическое. Его друг Ибрагим также окончил истфак. Как учился, не помнит, все время играл в КВН.

— Меняем болид, а пилот только один — цитирует знаменитую шутку чеченской команды КВН.

Доля правды в чеченских шутках равна 100%. Улицы городов Чечни не спутаешь ни с одним другим регионом: огромные портреты Ахмада и Рамзана Кадыровых на домах и ограждениях, растяжки с цитатами – лозунгами, что очень напоминает фотографии из недавнего советского прошлого. Уважением чеченцев за вклад в восстановление республики пользуется и нынешний премьер РФ Владимир Путин. Его здесь зачастую продолжают называть президентом.

Улицы «Победы» и «Ленина» два года назад переименовали в проспекты «В.В. Путина» и «Рамзана Кадырова» соответственно. Вообще, именем Кадырова – Ахмата или Рамзана — называют все крупнейшие объекты.

— А почему вы не пристегиваетесь – не выдерживаю я на очередном крутом повороте, совершенном с нарушением всех возможных правил дорожного движения. Вопрос вызывает только смех в ответ.

— Наши посты ГИБДД ищут оружие и взрывчатку в машинах. – говорит Сайхан, – в других республиках, как правило, дорожную аптечку.

Как особую достопримечательность, Ибрагим показывает нам дом в центре Грозного:

– Здесь самая дорогая жилплощадь в республики – как в элитном районе Москвы.

Заезжаем по-пути в Чеченский государственный университет. Перед входом в вуз на столбе висит объявление: «Рефераты – 200 рублей, курсовые – 300 рублей, дипломы— 700 рублей». Вход в современное здание университета через пропускной пункт. Между учебными корпусами стоит небольшая мечеть. В шумных коридорах сразу обращает на себя внимание форменная одежда студентов – все в деловых костюмах, на лацканах пиджаков — эмблема «ЧГУ».

Девушка в брюках, в таком «виде» я пришла в университет, вызывает, мягко сказать, странную реакцию у студентов, они просят разрешения сфотографироваться. Чеченские студентки хоть брюк и не носят, но и на скромных мусульманок мало похожи – платок на голове чаще заменяет повязка, обтягивающие юбки едва закрывают колени, откровенный макияж, на ногах — сапожки или туфли на высоком каблуке.

Общаются с журналистами студенты весьма неохотно:

— Для чего вы собираете информацию? Где выйдут мои комментарии? – недоверчиво смотрит на диктофон студент юрфака. — Я решил учиться дома, так как считал, что дома лучше, чем в гостях. Выбрал юридический, так как он считается самым престижным. Надо было поступить куда-нибудь в Москву, там образование было бы по— серьезнее. И устроиться в столице с московским дипломом проще.

— Знаете, если я буду правду говорить, это не подойдет для вашей публикации. – говорит студентка медицинского факультета. — Живем здесь, потому и поступили в местный вуз. Планирую остаться работать в Чечне. Врачей в республике не хватает. Только вот зарплата у них — значительно ниже средней.

— Я получу диплом и поеду работать в столицу. – решил для себя студент экономического факультета – Или в Ростов. В республике мне устраиваться на работу некуда, знакомых в администрации у меня нет. Сейчас все уезжают, кто может. Если не повезло устроиться во власть, придется жить на гроши. У меня мать торгует фруктами. Зарабатывает 3 тыс в месяц.

Часть 2. Комитет правительства ЧР по делам молодежи / Резиденция Кадырова
(автор – Наталья Лукьянова)

— Где вы ходите? Все уже началось!

Началась пресс-конференция в комитете Правительства ЧР по делам молодежи. Опоздала я потому, что заблудилась. Искала актовый зал, а нашла салон красоты и солярий… Кажется, в комитете молодежи есть все.

Видимо для создания дружеской атмосферы людей в зале разделили на две группы: на одной стороне участники пресс-тура, уже уставшие и помятые, на другой – молодые чеченцы, все в костюмах и с галстуками. Чтобы не толкаться, сажусь на последний ряд. За моей спиной два парня, работающие на молодежном телевидения Чечни комментируют происходящее. Когда один из участников пресс-тура задает свой вопрос на чеченском, они начинают смеяться:

— Какой молодец! Надо же: пару слов выучил. Медаль тебе, может, за это дать?

В первом ряду – гордость Чечни — боксер Артур Бетербиев и борец Исламбек Альбиев. Оба – чемпионы мира. Они рассказывают, как развивается спорт в республике. Когда заходит речь о молодых спортсменах, Исламбек Альбиев рассказывает, что начинающие борцы стараются во всем брать пример со старших товарищей. Они хотят добиться тех же успехов, иметь такие же машины, как у чемпионов…

Артур Бетербиев немногословен:

— Рассказывайте о нас только хорошее.

Боксер шутит: про чеченцев плохо говорить нельзя, а то будем иметь дело с ним. Зал смеется.

Больше всего в комитете рассказывают о духовно-нравственном воспитании молодежи. В Чечне создано специальное учреждение, отвечающее за духовность и нравственность. В рамках программы духовно-нравственного воспитания работает молодежная теле-радио компания, патриотический клуб «Рамзан», проект «Молодые звезды», в скором времени планируется снимать исторический сериал.

Когда заканчиваются вопросы, подуставшим журналистам показывают промо-ролики, снятые молодежным телевидением Чечни. В кадре появляется ведущая. Она не похожа на «классическую» чеченку: челка закрывает половину ее лица.

— Зачем ей такая челка?

— Она под ней фингал прячет, — смеются за моей спиной молодые чеченцы.

Видимо, программа нравственного воспитания еще не успела на них подействовать.

— Давай познакомимся. Нравится у нас? – на выходе меня останавливает незнакомый парень.

— Да, вот только вся эта тема с комитетом нравственности. Смешно звучит… Как государственное учреждение может контролировать уровень нравственности? Это же личное дело каждого.

В ответ – молчание и непонятный взгляд. Я сказала что-то не то?..

— Просто для меня это пока непривычно, — извиняющимся тоном говорю я.

— А что понравилось больше всего?

— Пресс-конференция с Кадыровым. Мы были в здании правительства. Там все так шикарно сделано!

— А в резиденции Кадырова в Гудермесе были? Вот где по-настоящему шикарно.

После пресс-конференции нам сообщают, что на следующий день Кадыров приглашает нас в свою резиденцию в Гудермесе. «Значит вы ему понравились», — улыбается наш охранник.

Прекрасно. Вечером следующего дня наш автобус подъезжает к воротам резиденции Кадырова. Все, на что можно снимать: телефоны, фотоаппараты, камеры – просят оставить в салоне автобуса. На КПП сверяют наши паспорта со списками. Подозрительных осматривают.

Наконец преграды пройдены. Мы заходим за ворота.

— Видите там искусственный грот? Под ним, прямо под водой находится концертный зал на 30 человек, — рассказывает наш «гид» по резиденции, — Там страусы живут. А вон там живые тигры и львы. Хотите посмотреть?

Девушки-журналистки радостно кивают головами. Они хотят посмотреть на страусов.

— Только как же нам пройти?.. Ну, давайте по газону!

И вот орава девушек топчет идеальный газон в резиденции Кадырова.

— Эээ, куда вы?! — недоумевает охрана.

— Ничего, им можно.

Сажусь за стол в банкетном зале и сразу начинаю жалеть, что не хочу есть. Жалеть приходится недолго. Подруга шепчет мне на ухо, что вот тот человек приглашает пересесть за его стол. Пересаживаемся. Но тоже ненадолго.

— Девушки, вы не можете тут сидеть, — сообщает кто-то из нашего сопровождения.

Ах, вот как. Оказывается мужчины и женщины должны сидеть за разными столами. Ну что ж, пересаживаемся. Как раз начинается концерт, устроенный для гостей.

Пока идет концерт, выходим с подругами из банкетного зала, чтобы поискать туалет. За нами сразу же бежит охрана: просто так тут ходить нельзя. Узнав, что мы хотим, направляют к какому-то домику… Домик оказывается двухэтажным коттеджем. По пути к нему нас еще раз тормозит охрана, чтобы выяснить, куда мы идем. В домике уже очередь из журналисток, попавших в ту же ситуацию, что и мы. Пока ждем своей очереди, местная обитательница, смеясь, рассказывает нам, что у Кадырова только две жены, а можно четыре. Так что у нас, вроде, есть шанс…

— У нас тут часто гости бывают. Один раз приглашенных было так много, что Баскову с Киркоровым пришлось сидеть на одном стуле, — улыбаясь, рассказывают нам хозяева.

Вернувшись в банкетный зал, видим, что за нашим столом молодой чеченец, звавший нас сидеть вместе с ним.

— Это нормально, что мы за одним столом?

— Я же по делу. Буду рассказывать вам, как мы живем. Спрашивайте, что хотите узнать.

— Ну и как вы сейчас живете?

— Те, кто не сломался во время первой и второй военных компаний, сейчас нормально живут. Чечня заново отстраивается. Да вы сами видели.

— А как вы во время войны жили?

— Мы с семьей в Европу уехали.

— А те, у кого не было возможности в Европу уехать?

— Те в Дагестан, Ингушетию…

— На работу в Чечне сейчас тяжело устроиться? Какая зарплата в среднем?

— Если действительно хочешь, то работу найдешь. Уже практически нет такого, что на работу берут только по знакомству…

На этой фразе я невольно усмехнулась. Молодой человек сразу перевел на меня недовольный взгляд:

— Я могу продолжить?

— Да, конечно. Извините…

— Зарплата в среднем 15 тысяч.

— А нам рассказывали, что учителя по 4−5 получают.

— Ну, это учителя. Они везде мало получают.

— Вы получали образование в Чечне?

— Да, закончил ЧГУ. Сейчас учусь на втором высшем.

Говорить становится трудно. Ничего не слышно. Поет участница проекта «Молодые звезды», аналога «Фабрики звезд» с национальным колоритом.

— Ей, наверно, лет 17…

— 15, моя соседка, — поправляет наш новый друг.

Девушка заканчивает петь. Ее ведут за стол к Кадырову.

— Видите, Рамзан не за главным столом. Он всегда садится ближе к людям.

Когда заканчиваются песни, начинается бесконечный круговорот лезгинки. Танцуют все. Даже участники пресс-тура. Люди поднимаются с мест и идут смотреть на танец в центр зала. Рамзан Ахматович стоит вместе с гостями. Видимо, президент Чеченской республики в хорошем настроении: он кидает танцующим штук 30 пятитысячных купюр. Деньги вихрем взвиваются в воздухе и падают к ногам танцоров на глазах у изумленных участников пресс-тура. Вздыхаю о том, что деньги улетели не к моим ногам, и снова сажусь за стол. Через несколько минут мне под нос на стол кладут пятитысячную купюру.

— Это подарок от нашего президента всем девушкам.

Девушка слева от меня не верит, что деньги настоящие. Она долго рассматривает, мнет и слюнявит купюру.

— Сильно устали? – уже в гостинице спрашивает меня один из организаторов.

— Да, но вам, наверно, тяжелее приходится.

— За те три дня, что вы у нас гостите, я только четыре часа поспал. Стараемся все сделать, чтоб вам комфортно было. Понравилось у нас?

— Да. За последнее время я столько чеченской национальной музыки услышала и так на лезгинку насмотрелась, что, кажется, сама скоро танцевать ее научусь, — я пытаюсь шутить, — В Чечне национальная музыка самая популярная?

— Я рок слушаю. Мне кажется, он у нас самый популярный. Звезды разные к нам часто приезжают с концертами. Кстати, мы, в основном, сопровождением звезд и занимаемся – встречаем гостей.

Источник