Вот что вспоминает академик А. Дородницын о тех временах:»...как это не странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уже об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас. Наше село находилось недалеко от Киева, и до нас доходили слухи о том, что творила Киевская ЧК. Даже детей в селе пугали именем местного чекиста Блувштейна. Когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов — жертв ЧК — ещё не были разобраны, и отец их видел своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чём состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему, и съесть его мозг заставляли очередного...». Да, средневековая инквизиция по сравнению с чекистами — это просто благородный институт спасения заблудших душ.

В книге Эрде «Горький и революция» (1922 года, Берлин) приводятся такие слова из обращения Горького к большевистскому правительству (по поводу того, что убийствами, пытками, осквернением святынь занимаются евреи):

— Неужели у большевиков нет возможности найти для этих, в общем-то «правильных» дел русских же и делать всё это русскими руками. Ведь русские, — сообщает он с тревогой, — злопамятны. Они будут помнить о еврейских преступлениях веками.

А также, что в своих «Записках» сын литературного приятеля Горького — Н. Г. Михайловского — поминает о разговоре с молодой чекисткою:

...эта девятнадцатилетняя еврейка, которая всё устроила, с откровенностью объяснила, почему все чрезвычайки находятся в руках евреев.

«Эти русские — мягкотелые славяне и постоянно говорят о прекращении террора и чрезвычаек», — говорила она мне: «Если только их допустить в чрезвычайки на видные посты, то всё рухнет, начнётся мягкотелость, славянское разгильдяйство и от террора ничего не останется. Мы, евреи, не дадим пощады и знаем: как только прекратится террор, от коммунизма и коммунистов никакого следа не останется. Вот почему мы допускаем русских, на какие угодно места, только не в чрезвычайку...»

При всём моральном отвращении ... я не мог с ней не согласиться, что не только русские девушки, но и русские мужчины — военные не смогли бы сравниться с нею в её кровавом ремесле. Еврейская, вернее, общесемитская ассировавилонская жестокость была стержнем советского террора...»

... На иудейский террор против вождей ашкеназы-большевики ответили геноцидом против русского народа. Возможно, они полагали, что именно это примирит их с лидерами иудаизма.

К тому времени значительное число ашкеназов уже перебрались из еврейских местечек в центральную Россию, куда они стремились на заработки, например, в чека. Один из чекистов того времени сообщил Особой следственной комиссии белогвардейцев на юге России о принципах комплектования киевской чрезвычайки: «по национальностям можно смело говорить о преимуществе над всеми другими евреев. Я не ошибусь, если скажу, что процентное отношение евреев к остальным сотрудникам чека равнялось 75 к 25, а командные должности находились почти исключительно в их руках.

Крикливые по своей природе, они своей суетнёй по помещению чека создавали обстановку безраздельного господства. Этот период я называю еврейским по двум соображениям:

1) громадное большинство членов комиссии были евреи;

2) за этот период не было ни одной казни еврея.

Этот период богат, зато, благодушным отношением к делам евреев». Вот как сотрудник киевской чрезвычайки охарактеризовал сослуживцев-ашкеназов:

Председатель комиссии Блувштейн (он же Сорин) «играл роль большого вельможи. Его участие в убийстве низложенного императора Николая II и его семьи создавало особый революционный ореол. Побуждая младших сотрудников закреплять своё революционное сознание собственноручным расстрелом жертв чека, Блувштейн сам лично участвовал в расстрелах.

Цвибак Самуил, упрям и зол, груб до рукоприкладства, участвовал сам в расстрелах». Между тем, этот Самуил был заведующим юридическим отделом чека.

Заведующий оперативным отделом Яков Лифшиц «жестокий до беспредельности. В расстреле жертв чека участвовал не как гастролёр, а как профессионал» (там же).

Его заместитель Цвибак Михаил «из подражания участвовал в расстрелах жертв чека» (там же). Комендант чека Фурман (он же Михайлов) «жесток, трус, нахален, самоуверен, сластолюбив, был долго палачом киевской чека» (там же).

Шварцман, заместитель заведующего секторным отделом, «жесток, самолично расстреливал, избивал и пытал арестованных».

Наум Рубинштейн, секретарь юридического отдела, «коварен, сластолюбив. Участвуя в расстрелах из любопытства, он смаковал агонии жертв, в одну из которых выпустил последовательно около 30 пуль» (там же).

В чека «низший служебный персонал, как в центре, так и в провинции, состоял, главным образом, из жидов и подонков всякого рода национальностей — китайцев, венгров, латышей и эстонцев, армян, поляков, освобождённых каторжников, выпущенных из тюрем уголовных преступников, злодеев, убийц и разбойников. Это были непосредственные выполнители директив, палачи, получавшие сдельную плату за каждого казнённого. В их интересах было казнить возможно большее количество людей, чтобы побольше заработать. Между ними видную роль играли и женщины, почти исключительно жидовки. Заработок был велик: все были миллионерами. Между этими «людьми» не было ни одного физически и психически нормального: все они были дегенератами, с явно выраженными признаками вырождения, все отличались неистовой развращённостью и садизмом. Находясь в повышенном нервном состоянии, успокаивались только при виде крови. Некоторые из них запускали даже руку в дымящуюся и горячую кровь и облизывали свои пальцы, причём глаза их горели от чрезвычайного возбуждения».

«По размерам и объёму своей деятельности московская чека была не только министерством, но как бы государством в государстве. Она охватывала собой буквально всю Россию, и щупальца её проникали в самые отдалённые уголки государства. Комиссия имела целую армию служащих, военные отряды, жандармские бригады, огромное число батальонов пограничной стражи, стрелковых дивизий и бригад башкирской кавалерии, китайских войск и пр.».

«Как ужасный вампир раскинула чрезвычайка свои сети на территории России и приступила к уничтожению христианского населения, начиная с богатых и знатных, выдающихся представителей культурного класса, и кончая неграмотным крестьянством, которому вменялось в преступление только принадлежность к Христианству.

В течение короткого промежутка времени были убиты едва ли не все представители науки, учёные, профессора, инженеры, доктора, писатели, художники, не говоря уже о сотнях тысячах всякого рода государственных чиновников, которые были уничтожены в первую очередь».

«Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи, никакого общения населения не допускалось, никакие совещания о способах самозащиты были невозможны, никакое бегство из городов, сёл и деревень, оцепленных красноармейцами, было немыслимо. Они скоро перестали обставлять убийства людей всякого рода инсценировками, а начали расстреливать на улицах каждого проходящего».

«Под предлогом обысков эти банды разбойников являлись в лучшие дома города, приносили с собой вино. Нередко были случаи, когда приносимое разбойниками шампанское смешивалось с кровью застреленных ими жертв, справляя свои сатанинские тризны. Эти изверги на глазах родителей не только насиловали дочерей, но даже растлевали малолетних детей, заражая их неизлечимыми болезнями».

«Поймав свою жертву, жиды уводили её в чрезвычайку. Людей раздевали догола, связывали кисти рук верёвкой и подвешивали к перекладинам с таким расчётом, чтобы ноги едва касались земли, а затем медленно и постепенно расстреливали из пулемётов, ружей и револьверов. Пулемётчик раздроблял сначала ноги, затем наводил прицел на руки, и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекавшую кровью. Насладившись мучениями страдальца, он принимался снова расстреливать его в разных местах до тех пор, пока живой человек превращался в бесформенную кровавую массу, и только после этого добивал его выстрелом в лоб».

После взятия в 1918 году Таганрога большевики поголовно истребили противника, сдавшегося в плен на условии сохранения жизни. Расправа была «исключительной по своей жестокости». «Не были пощажены раненные и больные. Большевики врывались в лазареты и, найдя там раненого офицера или юнкера, выволакивали его на улицу и зачастую тут же расстреливали его. Но смерти противника им было мало. Над умирающими и трупами ещё всячески глумились. Ужасной смертью погиб штабс-капитан, адъютант начальника школы прапорщиков: его тяжело раненого, большевистские «сёстры милосердия» взяли за руки и за ноги и, раскачав, ударили головой о каменную стену».

«Большинство арестованных отвозилось на металлургический, кожевенный и, главным образом, Балтийский завод. Там они убивались, причём большевиками была проявлена такая жестокость, которая возмущала даже сочувствующих им рабочих, заявивших им по этому поводу протест. На металлургическом заводе красноармейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им руки и ноги. Впоследствии останки этих несчастных были найдены в шлаковых отбросах на заводе».

«Убитых оставляли подолгу валяться на месте расстрела и не позволяли родственникам убирать тела своих близких, оставляя их на съедение собакам и свиньям, которые таскали их по степи» (там же). «На многих трупах, кроме обычных огнестрельных ранений, имелись колотые и рубленые раны прижизненного происхождения, зачастую в большом количестве и на разных частях тела. Иногда эти раны свидетельствовали о сплошной рубке всего тела. Головы у многих, если не у большинства, были совершенно размозжены и превращены в бесформенные массы с совершенной потерей очертания лица. Были трупы с отрубленными конечностями и ушами» (там же).

Заняв в апреле 1918 года станицу Елизаветинскую, каратели ворвались в лазареты, где начали «рубить всех подряд с левого фланга, причём один из них достал топор и рубил им». В другом лазарете нацисты пользовались топорами и лопатами (там же). «Тела убитых валялись по всем комнатам в изуродованном виде, так, один офицер лежал, держа в закостеневших руках свою же отрубленную ногу, у другого были выколоты оба глаза, у некоторых были отрублены головы и разрублены лица, у других же вся грудь и лицо были исколоты штыковыми ранами и т.д. Пол был залит огромными лужами крови. Священник и казаки, зарывавшие могилу, показали, что большинство тел были настолько изуродованы и изрублены, что представляли собой прямо отдельные куски человеческого мяса» (там же).

В Киеве действовали более пятидесяти чрезвычаек, которыми руководил сатанист и латыш Лацис. «Его помощниками были изверги жидовки «товарищ Вера», Роза Шварц и другие. Наибольшей жестокостью отличались упомянутые две жидовки. В одном из подвалов чрезвычайки было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках производились казни. После каждого выстрела раздавались крики «браво», «бис», и палачам подносили бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих евреек только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и «товарищ Вера» выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросой, или же забивали под ногти тонкие гвозди. В Киеве шёпотом передавали любимый приказ Розы Шварц, так часто раздававшийся в кровавых застенках чрезвычаек, когда ничем уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязуемых: «залей ему глотку расплавленным оловом, чтобы не визжал как поросёнок». И этот приказ выполнялся с буквальной точностью. Особенную ярость вызывали у Розы и Веры те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений над религией они срывали эти кресты и выжигали огнём изображение креста на груди или на лбу своих жертв» . «Практиковались в киевских чрезвычайках и другие способы истязаний. Так, например, несчастных втискивали в узкие ящики и забивали их гвоздями, катали ящики по полу. Когда фантазия в измышлении способов казни истощалась, тогда несчастных страдальцев бросали на пол и ударами тяжёлого молота разбивали им голову пополам с такой силой, что мозг вываливался на пол. Солдаты добровольческой армии обнаружили сарай, асфальтовый пол которого был буквально завален человеческими мозгами. Неудивительно, что за шесть месяцев владычества большевиков в Киеве погибло до 100 тысяч человек и между ними лучшие люди города, гордость и краса Киева».

Камеры пыток киевских чека иудаисты-ленинцы называли бойнями. В одной из них «весь цементный пол был залит на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасную массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими останками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вёл жёлоб в четверть метра ширины и глубины, и приблизительно в 10 метров длины. Этот жёлоб на всём протяжении до верху наполнен кровью. Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех зарытые 127 трупов последней бойни. У всех трупов размозжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно, они были убиты посредством размозжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а отрывались. Все трупы были совсем голы. В другой могиле было приблизительно 80 трупов. Тут лежали трупы с распоротыми животами, у других не было половых органов, некоторые были вообще совершенно изрублены, у некоторых были выколоты глаза, и в то же время их головы, лица, шеи и туловища были покрыты колотыми ранами. Далее мы нашли труп с вбитым в грудь клином. У нескольких не было языков. В одном углу могилы мы нашли некоторое количество только рук и ног. Тут были старики, мужчины, женщины и дети. Одна женщина была связана верёвкой со своей дочкой, девочкой лет восьми. Тут же во дворе среди могил зарытых нашли мы крест, на котором жиды распяли поручика Сорокина».

В камере пыток другой киевской чека «особенно бросалась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы, и разбивалась ломом. Непосредственно рядом с колодой была яма, вроде люка, наполненная доверху человеческим мозгом, куда при размозжении черепа мозг тут же падал».

«В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман, оба жиды, с целым штатом прислужников, среди которых, кроме жидов, были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей. Каждому жителю Одессы было известно изречение Дейча и Вихмана, что они не имеют аппетита к обеду, прежде чем не перестреляют сотню «гоев». По газетным сведениям, ими расстреляно свыше 800 человек, но в действительности эту цифру нужно увеличить, по меньшей мере, в десять раз». Свои гестаповские камеры пыток одесские евреи открыли на линкоре «Синоп» и крейсере «Алмаз». «Приводимых на борт «Синопа» и «Алмаза» прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно постепенно продвигали ногами вперёд в корабельную печь, где несчастные жарились заживо. Затем их извлекали оттуда, опускали на верёвках в море и снова бросали в печь, вдыхая в себя запах горелого мяса. Других четвертовали, привязывая к колёсам машинного отделения, разрывавших их на куски. Третьих бросали в паровой котёл, откуда вынимали, бережно выносили на палубу, якобы для того, чтобы облегчить их страдания, а в действительности для того, чтобы приток свежего воздуха усилил их страдания, и затем снова бросали их в котёл».

К началу 1920 года в России стало более 1000 чрезвычаек, с завоеванием Сибири и Дальнего востока это число значительно увеличилось. Исследователи утверждают, что к началу 1920 года нацистские еврейские чека зверски истребляли более полутора миллионов русских в год, при этом это число считается заниженным. «Деникинская комиссия по расследованиям действий большевиков в период 1918-1919 годы насчитала 1.700.000 жертв».

Жевахов. Воспоминания. В 2 томах. Москва, «Родина», 1993.

Цитаты Ленина:

«Вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии. Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской судебной волокиты».

«Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Для Ленина все классы и сословия были реакционные. Только реакционные рабочие не упомянуты. Партия всё-таки его рабочей называлась. Но расстреливали и рабочих.

«Мы не ведём войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого».

Мартын Лацис, нач. отд. ВЧК по борьбе с контрреволюцией

«Внесудебные расстрелы исполнялись во дворе любого учреждения ВЧК/ГПУ/ОГПУ. Расстреливаемых выводили из подвала ночью, ослепляли фарами грузовиков и открывали по ним огонь. Шум заведённых моторов заглушал выстрелы. С конца 20-х гг. монополия расстрелов принадлежит только ОГПУ, а с 1934 г. — НКВД СССР».

Жак Росси, историк, составитель «Справочника по ГУЛАГу»

«Вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии. Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской судебной волокиты».

Владимир Ленин, председатель СНК

«По словам брата, присутствовавшего при казни, злодеяние было выполнено таким образом: часу в третьем ночи всех заключённых в доме лиц разбудили и попросили сойти вниз. Здесь им сообщили, что скоро в Екатеринбург придёт враг, и что поэтому они должны быть убиты. Вслед за этими словами последовали залпы, и Государь и Наследник были убиты сразу, все же остальные были только ранены, и поэтому их пришлось пристреливать, прикалывать штыками, добивать прикладами. Особенно много возни было с фрейлиной; она всё бегала и защищалась подушками, на теле её оказалось 32 раны. Княжна Анастасия притворилась мёртвой и её тоже добили штыками и прикладами».

Капитолина Агафонова, мещанка

«После первых залпов наследник был ещё жив, стонал; к нему подошёл Юровский и два или три раза выстрелил в него в упор. Наследник затих».

Павел Медведев, красноармеец

«У ворот тюремной ограды их встретили вооружённые палачи из чрезвычайной следственной ко миссии, которые отвели Татищева и Долгорукова за Ивановское кладбище в глухое место, где обычно, по выражению деятелей чрезвычайки, «люди выводились в расход». Там оба верных своему долгу и присяге генерала были пристрелены и трупы их бросили, даже не зарыв. Тело графини Анастасии Васильевны Гендриковой ещё совершенно не подверглось разложению: оно было крепкое, белое, а ногти давали даже розоватый оттенок. Следов пулевых ранений на теле не оказалось. Смерть последовала от страшного удара прикладом в левую часть головы сзади: часть лобовой, височная, половина темянной кости были совершенно снесены и весь мозг из головы выпал. Но вся правая сторона головы и всё лицо остались целы и сохранили полную узнаваемость».

Михаил Дитерихс, генерал, командующий Сибирской армией

«До революции в России было 360 000 священослужитслей. К концу 1919 года осталось в живых 40 000 священников. В книгах о том времени против каждого имени — род его мученической кончины. Читаем: «утоплен», «исколот штыками», «избит прикладами», «задушен епитрахилью», «прострелен и заморожен», «изрублен саблями», а чаще всего «расстрелян».

Владимир Солоухин, писатель

«Избрав своим застенком сельскую тюрьму села Терновского, «товарищ» Трунов, вызывал в коридор приводимых из окрестных сёл арестованных и беседа его с арестованными сводилась к одной и той же стереотипной фразе: — Покажь руку! Раздеть! С узника срывали одежду, толкали к выходу, там подхватывали на штыки и выбрасывали тело в ямы, сохранившие название «чумного база» после чумной эпидемии на рогатом скоте».

Владимир Краснов, прокурор

«Город был разбит на кварталы и каждый квартал был вверен попечению карательного отряда с руководителем из матросов во главе. Карательным отрядам было поручено произвести повальные обыски во всех квартирах и, в случае нахождения в квартире оружия, значительных запасов питания, или при основании заподозрить кого-либо из живущих в квартире в активной контрреволюционности, начальникам карательных отрядов предоставлялось право уничтожать виновных на месте их пребывания».

Владимир Краснов, прокурор

«Это было через несколько дней после покушения на Ленина. Там во дворе анатомического театра я увидел разостланный огромный брезент, из-под которого торчала пара мёртвых ног в носках. Служитель Григорий отбросил брезент и я увидел 24 трупа с раздроблёнными черепами.Все лежали в одном белье, в разнообразных позах, в два ряда, голова к голове. Черепа их напоминали разбитые спелые арбузы, и из широких отверстий с развороченными краями вываливались обезображенные мозги и обломки костей. Я не мог не узнать всесокрушающего действия выстрела из винтовки в упор. Большинству стреляли в висок, некоторым в лоб».

Р. Донской, профессор медицины

«Наступила вакханалия смерти, Петерс перенёс в Московский Трибунал приёмы чрезвычайки. Ежедневно стали приговаривать к смерти по нескольку человек. Расстреливали решительно за всякое преступление. Трибунал конкурировал с ЧК».

Сергей Кобяков, адвокат

«Очень часто сам Яков Петерc присутствовал при казнях. Расстреливали пачками. Красноармейцы говорят, что за Петерсом всегда бегает его сын, мальчик 8-9 лет, и постоянно пристаёт к нему: «папа, дай я».

«Революционная Россия», 1920, N 4

«Приговорённых к смерти отводили в подвал и по пути убивали выстрелом в затылок. Чтобы было меньше шума, героев революции приканчивали не из настоящего боевого оружия, а маленькими мелкокалиберными пульками, какими мальчишки стреляют по крысам и воронам. Рядом открывалась дверь в мертвецкую, где лежали штабелями трупы уже расстрелянных. По ночам эти трупы на грузовиках вывозили за город, сваливали в общие могилы, как чумную падаль, заливали известью и засыпали могилы вровень с землёй. Потом такое кладбище оцепляли колючей проволокой и ставили предостерегающие надписи: «Опасность эпидемии сибирской язвы! Вход воспрещён!» Так советская власть вознаграждала тех, кто эту власть создал».

Григорий Климов, аналитик

«Лютославские, Щегловитов, Хвостов, Белецкий были посажены на автомобиль и увезены. Расстреляли всех в Петровском парке. Казнь была совершена публично. За несколько минут до расстрела Белецкий бросился бежать, но приклады китайцев вогнали его в смертный круг. После расстрела все казнённые были ограблены. Большевистская власть в виде поощрения разрешает палачам обирать трупы казнённых».

Сергей Кобяков, адвокат

«Запуганный, пришибленный и всегда полуголодный парикмахер Ральф превратился в изящно одетого Екатеринославского комиссара, с золотой браслеткой на руке, с маникюром; на столе лежал раскрытый и наполненный папиросами золотой портсигар и тут же рядом маленький, почти дамский браунинг, которым тов. Ральф расстреливал в своём же кабинете».

Владимир Краснов, прокурор

«Всякие способы уничтожения людей были применены коммунистами. Сотнями отправляла на тот свет чрезвычайка. Верховный и городской трибуналы не отставали от неё. Но этого было мало. Большевики придумали ещё один способ уничтожения своих противников, и я утверждаю, что никогда и ни одно правительство в мире не прибегало к такому гнусному и омерзительному способу. Я говорю о расстрелах обвиняемых за несколько дней до слушания их дела в Революционных Трибуналах».

Сергей Кобяков, адвокат

«В подвалах чрезвычайных комендатур и просто во дворах расстреливали. С пароходов и барж бросали прямо в Волгу. Некоторым несчастным привязывали камни на шею. Некоторым вязали руки и ноги и бросали с борта. В одну ночь с парохода «Гоголь» было сброшено около ста восьмидесяти человек. В Архангельске Михаил Кедров, собрав 1200 офицеров, сажает их на баржу вблизи Холмогор и затем по ним открывают огонь из пулемётов».

«Воля России», 1920, N 14

«Ты, коммунист, имеешь право убить какого угодно провокатора и саботажника, если он в бою мешает тебе пройти по трупам к победе».

«Народная Власть», 1919 г. 24 января

«Для расстрела нам не нужно ни доказательств, ни допросов, ни подозрений. Мы находим нужным расстреливать и расстреливаем. Вот и всё».

Гольдин, уполномоченный ВЧК в Кунгурской ЧК.

«Расстрельная тюрьма — специально оборудованная, со звуконепроницаемым подвалом, специальной дорожкой, шагая по которой жертва получает пулю в затылок; с автоматическим устройством для смывания крови и т.д. Каждая внутренняя тюрьма — расстрельная. В крупнейших городах есть ещё дополнительные расстрельные тюрьмы».

Жак Росси, историк, составитель «Справочника по ГУЛАГу»

«Чрезвычайная Комиссия — краса и гордость коммунистической партии».

Григорий Зиновьев, член политбюро ЦК ВКП(б)

«Секретно. Циркулярно. Председателям ЧК, ВЧК — по особым отделам. Ввиду отмены смертной казни предлагаем всех лиц, кои по числящимся разным преступлениям подлежат высшим мерам наказания — отправлять в полосу военных действий, как место, куда декрет об отмене смертной казни не распространяется».

N 325/16.756, 15 апреля 1920 года. Генрих Ягода, упр. ОСО ВЧК

«13 августа военно-революционный трибунал 14 армии, рассмотрев дело 10-и граждан гор. Александрии, взятых заложниками, признал означенных не заложниками, а контрреволюционерами и постановил всех расстрелять».

«Коммунист», N 134, 1918

«Тираспольский гарнизон был поголовно расстрелян. Из Одессы приказано было эвакуировать ввиду измены всех галичан, но когда они собрались на товарную станцию с жёнами, детьми и багажом, их стали расстреливать из пулемётов. В «Известиях» появилось сообщение, что галичане пали жертвой озлобленной толпы».

Сергей Мельгунов, историк

«В Крыму после разгрома Врангеля было расстреляно более 120 тысяч мужчин, женщин, старцев и детей. Официальные большевистские сведения в своё время определяли число расстрелянных в 56 тысяч».

Иван Шмелёв, писатель

«Расстрелять пятого (буквально): традиционно, при усмирении восстаний или по меньшей мере коллективного протеста, расстреливают каждого пятого из числа оставшихся в живых. Иногда — каждого десятого. Напр., в 1921 г. полки, отказавшиеся открыть огонь по кронштадтским матросам, были разоружены, выстроены в шеренги и каждый пятый — расстрелян».

Жак Росси, историк, составитель «Справочника по ГУЛАГу»

«Найдём ли мы в жизни и в литературе описание, аналогичное тому, которое приводит И.З. Штейнберг (нарком НКЮ РСФСР) о происшествии в Шацком уезде Тамбовской губ.? Есть там почитаемая народом Вышинская икона Божией Матери. В деревне свирепствовала испанка. Устроили молебствие и крёстный ход, за что местной ЧК были арестованы священники и сама икона. Крестьяне узнали о глумлении, произведённом в ЧК над иконой: «плевали, шваркали по полу», и пошли «стеной выручать Божию Матерь». Шли бабы, старики, ребятишки. По ним ЧК открыла огонь из пулемётов. Пулемёт косит по рядам, а они идут, глаза страшные, матери детей вперёд; кричат: «Матушка, Заступница, спаси, помилуй, все за тебя ляжем».

Сергей Мельгунов, историк

«Зимой 1920 г. в состав РСФСР входило 52 губернии — с 52 чрезвычайными комиссиями, 52 особыми отделами и 52 губревтрибуналами, Кроме того: бесчисленные эртэчека (район, транспорт, чрез, ком.), железно-дорожн. трибуналы, трибуналы в.о.х.р. (войска внутренней охраны, ныне войска внутренней службы), выездные сессии, посылаемые для массовых расстрелов «на местах». К этому списку застенков надо отнести особые отделы и трибуналы армий (тогда 16), и дивизий. Всего можно насчитать до 1000 застенков — а если принять во внимание, что одно время существовали и уездные чека — то и больше.

С тех пор количество губерний РСФСР значительно возросло — завоёваны Сибирь, Крым, Дальний Восток. Увеличилось, следовательно, в геометрической прогрессии и количество застенков.

По советским сводкам можно было (тогда, в 1920 г. — с тех пор террор отнюдь не сократился, о нём лишь меньше сообщается) установить среднюю цифру в день для каждого застенка: кривая расстрелов подымается от 1 до 50 (последняя цифра в крупных центрах) и до 100 в только что завоёванных красной армией полосах. Эти взрывы террора находили, однако, периодически и опять спадали, так что среднюю (скромную) цифру надо установить, приблизительно, 5 человек в день, или помножив на 1000 (застенков) 5000 человек, и в год около 1,5 миллионов».

Евгений Комнин, журналист

«Приказ оперштаба Тамбовской ЧК. 1-го сентября 1920 г: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор. Арестовывать всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. 5-го сентября сожжено 5 сёл; 7-го сентября расстреляно более 250 крестьян».

«Известия Тамбовского Совета»

«Расстреливали детей в присутствии родителей и родителей в присутствии детей. Особенно свирепствовал в этом отношении Особый Отдел ВЧК, находившийся в ведении полусумасшедшего Михаила Кедрова. Он присылал с «фронтов» в Бутырки целыми пачками малолетних «шпионов» от 8 14 лет». Он расстреливал на месте этих малолетних шпионов-гимназистов».

Сергей Мельгунов, историк

«Ночами председатель Екатеринославской чрезвычайки, быв. рабочий завода «Шодуар» Валявка беспрерывно и торопливо расстреливал содержавшихся в ЧК. Выпуская по десять-пятнадцать человек на небольшой, специальным забором огороженный, двор, Валявка с двумя-тремя товарищами выходил на середину двора и открывал стрельбу по этим совершенно беззащитным людям. Крики их разносились в тихие майские ночи по всему городу, а частые револьверные выстрелы умолкали только к рассвету. Поздно ночью грузовик отвозил на свалочное место за город партию расстрелянных Валявкой трупов».

Владимир Краснов, прокурор

«В первую ночь расстреляли триста человек. Когда они заканчивали, было уже совсем светло, поэтому решили завершать дело в темноте и остановились на 250 заключённых в ночь. Исключая выходные, они сделали это за месяц. Я спросил Блохина: «Где найти столько людей, чтобы выкопать шесть тысяч могил?». Блохин ответил, что он доставит из Москвы экскаватор и два человека из НКВД сделают эту работу».

Владимир Токарев, нач. Калининского НКВД

«Десятитысячный митинг мирно обсуждавших своё тяжёлое материальное положение астраханских рабочих был оцеплен пулемётчиками, матросами и гранатниками, После отказа рабочих разойтись, был дан залп из винтовок. Затем затрещали пулемёты, направленные о плотную массу участников митинга, и с оглушительным треском началирваться ручные гранаты. Не менее двух тысяч жертв было выхвачено из рабочих рядов».

Сборник «Че-Ка», Берлин, 1922

«В борьбу против врагов Советской власти свой вклад внесли и сотрудники Рязанской губчека. В 1918 году сотрудники губчека с помощью красногвардейских отрядов ВЧК и сельских активистов подавили контрреволюционные вооружённые выступления в Касимовском, Спасском, Сапожковском, Ряжском и других уездах».

Юрий Мосяков, нач. Упр. КГБ СССР по Рязанской обл.

«Руководство партии решило в «интересах пролетариата» — расстрелять более миллиона человек. Массово применялись пытки. Но ни в одном случае прокуратура не усмотрела нарушения социалистической законности. В 1955-56 гг. партийное руководство нашло, что в «интересах пролетариата» — реабилитировать их посмертно и прокуратура признала это законным, но не привлекла к ответственности ни сотни тысяч работников госбезопасности, применявших пытки, ни судей, пославших на смерть ныне реабилитированных людей».