ЗАГРЕМЕВ ВПЕРВЫЕ ЛЕТОМ 1918-ГО, ВЫСТРЕЛЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ЗВУЧАЛИ НА АЛТАЕ ДО НАЧАЛА 30-Х

День, когда в Сибири и, в частности, в Алтайской губернии началась вооруженная борьба между соотечественниками, можно назвать довольно точно - 25 мая 1918 года. Именно тогда народный комиссар Советской России по военным делам Лев Троцкий отправил по телеграфу приказ N 377, согласно которому все движущиеся к Владивостоку, а затем морем в Западную Европу части чехословацкого военного корпуса (сформированного в России для борьбы с Германией в Первой мировой войне. - Ред.) следовало разоружить. Без оружия в охваченной хаосом России чехословаки оставаться не захотели, а поскольку приказ наркома предусматривал расстрел каждого, кто не сдаст винтовку, они выступили с ними в руках против тех, кто такой приказ пытался исполнить - в частности, сформированных большевиками интернациональных отрядов, состоявших в основном из венгров и немцев. К чехам тут же присоединились боевики белогвардейского подполья. Началась активная вооруженная борьба, которая, то затухая, то вновь разгораясь, шла на Алтае, к примеру, до осени 1922 года. Очень значимой силой в ней были партизаны, часть из которых попеременно сражалась и с Колчаком, и с красными. Ленинский нэп принес затишье на шесть лет, затем противостояние возобновилось, и дату его зарождения вновь можно назвать довольно точно - 15 января 1928 года.

ВСЯ СИБИРЬ - КУЛАКИ

В этот день в поездку по Сибири отправился другой большевистский вождь - Иосиф Сталин. В Новосибирске, Барнауле, Омске, Рубцовске он собирал партийные активы. Тема совещаний - хлебозаготовки. Сталин говорил о том, что план заготовки хлеба в Сибири не выполняется, а значит, надо нажать. Ну чем не продразверсточный 1920-й! А как нажать, пулеметами-то уже неудобно. Да просто - с помощью судебных и прокурорских работников, применяя 107-ю статью Уголовного кодекса о спекуляции. Ведь каждому ясно, что план хлебозаготовок не выполняется, и кулаки не сдают зерно, потому что собираются спекулировать хлебом.

Однако на такой, пусть большой, но все же единичной проблеме Иосиф Виссарионович не останавливается и в выступлении перед сибиряками говорит так: "Нет гарантий, что саботаж хлебозаготовок со стороны кулаков не повторится в будущем году. Более того, можно с уверенностью сказать, что, пока существуют кулаки, будет существовать и саботаж хлебозаготовок. Чтобы поставить хлебозаготовки на более или менее удовлетворительную основу, нужны другие меры. Нужно покрыть все районы нашей страны, без исключения, колхозами (и совхозами), способными заменить как сдатчика хлеба государству не только кулаков, но и индивидуальных крестьян".

И началось. Реакция на слова вождя была незамедлительной. 18 февраля 1928 года в "Крестьянской газете" публикуется письмо А.Клушиной "Кулацкое лицо". Клушина пишет:

"По Сибирскому краю за умышленное удержание излишков хлеба, за попытку срыва хлебозаготовительных планов привлечено к судебному ответу около 1 тыс. кулацких хозяйств. По 107-й ст. у этих хозяйств конфисковано около 700 тыс. пуд. хлеба.

Вот хозяйство кулака Теплова из Рубцовского округа Покровского района. Теплову 75 лет, семья у него 22 человека...

У него 15 тыс. пуд. хлеба, машины всех сортов, в общей сложности около 40 лошадей, 55 голов рогатого скота (из них 28 дойных), сотня овец. Копил, скапливал у себя в амбарах Теплов зерно и плевал на Советскую власть и ее хозяйственные планы. "Лучше зерно сгною, чем Советской власти отдам", - думал кулак. И действительно, сгноил 1 тыс. пуд. овса - перегорел овес.

Теплов плевал на Советскую власть, да она тоже на него плюнула: 107-я ст. настигла спекулянта-кулака. У Теплова судом отобран весь его зерновой запас, сам же присужден к одиннадцатимесячному заключению.

Не менее солидная фигура - кулака Анисимова из того же Покровского района из с. Первая Кapповка. У Анисимова запасов зерна до 6 тыс. пуд., сложная молотилка, до 30 шт. рогатого скота (дойного), сотня овец и т.д. Судом за невыброску на рынок хлеба конфисковано все зерно. То же у кулака Цевцова из Чарышского района и кулака Чебаевского из Покровского района Рубцовского округа. У первого суд отобрал 1270 пуд. излишков, у второго - 1400 пуд. зерна".

А вот строки из письма в "Крестьянскую газету" другого нашего земляка крестьянина поселка Спирино Шипуновского района Рубцовского округа Сибирского края, бывшего красноармейца И.М. Ванюкова (озаглавлено письмо просто: "Какой же я кулак?"): "Батраков не имею и производственных машин тоже не имею, и если останусь в кулаках, то и посев сокращу наполовину, чтобы быть другом государства. Рабочей силы у нас своей хватает, и если не иметь ничего и не давать пользы государству, а иметь хорошее здоровье, то таких людей можно считать никуда не годными, а если мы кулаки, то у нас вся Сибирь кулаки".

"ДЕЛА" ПАРТИЗАНСКИЕ

Нередко попадали в "кулаки" и те, кто гнобившую их теперь Советскую власть устанавливали в Сибири сами и, случалось, в борьбе за нее проливали не только чужую, но и собственную кровь.

В Мамонтовском районе, в Гражданскую войну являвшемся одним из центров повстанческого движения, из учтенных советскими органами 546 партизан было "раскулачено" 55. Как отмечал райуполномоченный ОГПУ в докладе в Барнаульский оперсектор политуправления в декабре 1930 г., лишение избирательных прав, обложение индивидуальным налогом "зачастую происходило поверхностно", без достаточных оснований для причисления к кулакам того или иного партизана и рассмотрения его заслуг в Гражданскую войну.

В числе раскулаченных оказались многие известные партизанские руководители, такие, как бывший командир полка "Красных орлов" партизанской армии Западной Сибири П.В. Чупин, начальник штаба Д.А. Беркетов, командир 6-го Кулундинского полка С.Т. Шевченко, командир отдельного отряда Е.Т. Буньков, командир батальона Роговского отряда С.П. Нехорошев и другие.

В категорию "кулаков" и "кулацких подпевал" попала значительная часть руководящего состава 1-й горно-конной дивизии: командир 3-й бригады А.И. Яровой, начальник штаба 1-й бригады К.Г. Бабарыкин, член агитсовета дивизии К.В. Зиновьев, начальники штаба партизанских полков М.П. Чухломин и С.Е. Гладышев и др. В Мамонтовском районе из 28 человек командного состава бывших партизан было раскулачено по разным мотивам пять авторитетных партизанских командиров.

В докладной записке секретаря Баевского райкома Топина в Запсибкрайком ВКП (б) были отмечены факты раскулачивания и выселения 30 партизанских семей. В Больше-реченском районе было раскулачено 80 середняцких хозяйств, из них 16 принадлежало бывшим партизанам и красногвардейцам.

Заслуги же партизан в боях за установление Советской власти в Сибири она - эта власть - расценивала, как царь из киношной сказки: "Я дал, я обратно взял".

В своей книге "Рассказы народного следователя" верный слуга режима, "народный" следователь в начале 30-х Георгий Лосев приводит свой разговор с секретарем райкома Лыковым. Лосев читает ему одно из полученных им заявлений: "Я красный партизан и имею орден. Мне дали государственную ссуду на обзаведение скотом. По какому праву меня зачислили в кулаки?"

- А с этим как? Я проверил: кулачина по всей форме! Мельник, крупорушечник, каждый год - сезонные батраки! Вы его тут подкармливали... И вообще - перерожденец! Я с ним лично говорил. Прямая сволочь! А кто виноват? Мы виноваты!

- Не мы, а правоуклонисты! Еще и еще поговорить! Попытаться убедить, чтобы выполнил твердое задание и все хозяйство сдал в колхоз.

- А если бесполезно?

- Лишить избирательных прав. После лишения отобрать орден по суду.

- Вероятно, так и сделаем...

Здесь надо отметить, что тогда, в 30-м, в данном случае так называемая "социалистическая законность" еще имела определенную значимость, через семь лет об изъятии ордена по суду порой и речи не было, все решалось куда проще.

- Жили мы в Ойрот-Туре, папа работал заместителем управляющего Сибторга, - вспоминала дочь бывшего командира 6-го партизанского полка горно-конной дивизии В.М. Лыжина Евдокия Василевская. - 16 февраля 1937 года его арестовал Яков Пасынков, лейтенант госбезопасности, бывший партизан. Он сорвал с папиной гимнастерки орден Красного Знамени. На замечание папы, что орден у него может отобрать только ВЦИК (Всесоюзный центральный исполнительный комитет. - Ред.), Пасынков ответил бранью. В одно время с папой был арестован его младший брат Андрей, тоже бывший партизан, инвалид (без правой руки).

У Пасынкова в прислугах жила одна учительница. Мужа этой учительницы арестовали, ее уволили с работы, вот и пришлось идти в домработницы. Она рассказывала, как Пасынков, в кругу дружков, за бутылкой похвалялся: "Не я буду, если не пересажаю всех партизан". А ведь сам был партизаном у Третьяка. (Правда, в самом конце колчаковщины и в боевых действиях участия не принимал. За то, видать, и мстил своим бывшим "товарищам", что чувствовал себя ниже их. - Ред.)

В донесениях и политсводках ОГПУ конца 20-х - начала 30-х годов прошлого века неоднократно фиксировались "антисоветские" высказывания бывших партизан в адрес представителей власти: "Вы нас хотите совсем решить жизни, после кулаков взялись уже за середняков, а потом дело дойдет и до бедняков".

Бывший красный партизан Борозенец, крестьянин-бедняк, возмущался: "Заветы Ленина топчут ногами, гнет насилия служит способом управления крестьянством. Революция идет к гибели, к которой ее ведет костлявая рука голода. Власть мне постыла, потому что коллективизация проводится насильно. Властью управляют бывшие капиталисты. Партизаны куют пики и идут в леса. Чем идти в коммуну и век гнуть спину под панской нагайкой, лучше сразу умереть, взять пику и искать правду" (спецсводка ОГПУ "О перегибах и извращениях" от 23 февраля 1930 г.) Подобные настроения отмечались и в других докладных записках и политсводках карательных органов Советской власти.

Нередко партийные работники объясняли затруднения при проведении намеченных правительством мероприятий неизжитой в районах "партизанщиной". Так, в докладе секретаря Баевского райкома ВКП (б) Топина трудности при проведении "переустройства" сельского хозяйства в районе напрямую связывались с характером участия населения данной местности в Гражданской войне. Согласно докладу секретаря райкома, Баевская парторганизация оказалась "исторически поражена правооппортунистическими шатаниями, имеющими глубокие корни в среде райпартактива и в настоящее время. Оппортунистические шатания наблюдаются в данное время главным образом среди членов партии - местных жителей, бывших участников партизанского движения...".

В докладе о ходе коллективизации в Волчихинском районе затруднения при проведении коллективизации и "раскулачивании" также связывались с массовым участием населения в партизанском движении. При этом секретарь Волчихинского РК ВКП (б) подчеркивал, что "по своему социальному составу участники партизанского движения являлись представителями всех социально-экономических групп и разных политических убеждений, включая кулаков, эсеров и даже духовенства".

Произвол по отношению к отдельным участникам партизанского движения при "раскулачивании" вызывал открытое недовольство их бывших соратников. В обращении Запсибкрайкома ВКП (б) к секретарям райкомов от 2 января 1931 г. в ряду причин их сопротивления проводимым мероприятиям называлась "традиционная внеклассовая спайка, выражающаяся в слепой солидарности партизан между собой без различия классовой принадлежности каждого в отдельности, что стирает или затушевывает моменты классовой борьбы в партизанской деревне".

К ОРУЖИЮ, ГРАЖДАНЕ!

Недовольство значительной части бывших партизан не ограничивалось пассивным сопротивлением политике "раскрестьянивания". Отмечая волнения среди бывших участников партизанского движения в начале "социалистического переустройства"деревни (1928-1929 гг.), партийное руководство Мамонтовского района подчеркивало, что недовольство невниманием со стороны власти, активность и боевой опыт партизан легко могут быть использованы против нас.

Руководитель Елиновской "контрреволюционной группы" П.П. Фефелов показывал: "Я когда был в партизанах, то представлял себе, что при соввласти крестьянству будет житься хорошо, полная свобода, никаких нажимов и притеснений, крестьянин будет развивать свое хозяйство до таких пределов, каких ему захочется, полная свобода торговли... Но соввласть стала нажимать на мужиков, отбирать насильно хлеб, судить крестьян и тружеников... Стала загонять в колхозы, разорять единоличные хозяйства.

Брат мой Клементий и отец, как имеющие крупное хозяйство, не выдержали этого и совместно с кулаками занялись подготовкой к восстанию, за это их расстреляли. Моих родственников - мать и жену брата - как кулачек сослали, мать в ссылке умерла. Я видел вокруг себя в деревне ропот и недовольство тем, что обирают все до последнего, разоряют окончательно, и считал, что соввласть действует не в интересах крестьянства, которое при удобном случае все восстанет, поэтому и решил вести борьбу против власти".

Такого же мнения придерживались и другие бывшие партизаны горно-конной дивизии, среди которых шли разговоры о том, что "партизан власть забыла, раскулачивает, ссылает, остается одно - это снова перевоевывать". И попытки "перевоевать" все по-новому в Алтайской губернии были не единичными.

В январе-марте 1930 года в Сибири произошло 65 антиколхозных и антисоветских выступлений. Наиболее крупным из них явилось восстание в Усть-Пристани. Оно началось 10 марта без всяких гарантий поддержки другими селами. В составленном позже обвинительном заключении указывалось, что в этом выступлении участвовало более 300 человек и что восставшие арестовали около 100 местных партийцев и сторонников Советской власти, расстреляли 8 человек.

Спустя много лет работавшая в то время учительницей Мария Швецова-Бронникова вспоминала: "В начале 1930 года в соседнем Усть-Пристанском районе во время коллективизации организовалась банда... Они перебили коммунистов и ушли на Солонешенский район. В Солонешенском и других селах создали коммунистические отряды. В Солонешенском такой отряд возглавил пред. райисполкома Василий Филиппович Тришкин (красный партизан, командир роты ЧОН в 20-х, награжден орденом Красного Знамени. - Ред.) Снег в том году был глубокий. Люди увязли в снегу по пояс, и еще в то время был снегопад. Наперерез им пошел отряд Тришкина, был большой бой, многих перебили и взяли в плен. У Тришкина бойцы были из бывших партизан, а в банде больше старики".

Впрочем, имелись бывшие красные партизаны и в усть-пристанской "банде". Один из них сапожник, бедняк, в 1919-м партизан легендарного Ефима Мамонтова, в 1920-1921 годах красноармеец Андрей Соболев показал на следствии: "...В Елбанке Егор Попов (один из руководителей восставших. - Ред.) хотел назначить меня командиром банды, но я отказался. В Коробейникове он снова пытался передать мне командование, но я снова отказался. Пытался бежать - не пустил. Но потом все-таки бежал. Сдал винтовку, наган, патроны. За все время ни разу не выстрелил..."

Это заявление Соболеву не помогло, 15 апреля 1930 года постановлением Особой тройки при ПП ОГПУ по Сибирскому краю он и еще 74 участника восстания были приговорены к расстрелу, еще 83 человека - к различным срокам лагерей (из них 6 условно).

В ночь на 29 декабря "банда", руководимая бывшим командиром 7-го полка "Красных орлов" Петром Чупиным, напала на Шелаболихинский сельсовет и отделение милиции, где захватила несколько единиц огнестрельного оружия. Скрывался Чупин со товарищи в бору, неподалеку от Ини в землянке, где по его замыслу должно было находиться до поры до времени ядро будущего партизанского отряда. Пока же это время не пришло. Петр вдохновенно рассказывал соратникам (попросту врал), что на помощь к нему идет из Мариинской тайги известный анархист Иван Новоселов с войском в 6-7 тысяч человек.

Закончилось партизанское житье-бытье для этих людей печально. В ночь на 24 декабря 1929 года опергруппа Барнаульского окротдела ОГПУ окружила землянку. К расстрелу были приговорены 14 человек...

А вот руководитель тайной организации (среди членов которой было больше 50-ти бывших партизан. - Ред.), помощник командира Алейского партизанского полка Т.И. Гермович под расстрел не попал. Предпочел погибнуть в бою.

Летом 1930 года члены организации провели несколько организационных съездов. Восстание было запланировано на конец июля. В ночь на 28-е все группы должны были тайно прибыть на намеченный заранее сборный пункт (из Шадринского, Павловского, Ребрихинского и Чистюньского районов. - Ред.)

В назначенный срок к месту сбора у села Рожнев Лог выступила лишь насчитывающая около 20 человек группа Тихона Геримовича, однако она была настигнута оперативным отрядом милиции у села Белово Чистюньского района. Несколько восставших селян, в том числе и их командир, были убиты, часть захвачена в плен, остальным удалось скрыться. В бою был также убит помощник уполномоченного ОГПУ по Усть-Пристанскому району и ранены три милиционера.

Как и в начале 20-х, наиболее трудным для властей стало подавление выступлений повстанцев в предгорных районах и горах Алтая, где сама местность благоприятствовала партизанской борьбе, направленной против любой власти.

14 февраля 1930 года у маленького горного поселка Айлягуш в засаду повстанцев-староверов попал небольшой отряд под командованием бывшего красного партизана Трофима Нечаева. В отчете облотдела ОГПУ происшедшее событие описывается так: "Для обхода банды с вершины Кадрина 14 февраля был направлен взвод в 30 всадников при одном пулемете под командой Нечаева, каковой в результате неправильных действий Нечаева в полутора километрах по речке Айлягуш, выше урочища Айлягуш, зашел в засаду банды, которой был обстрелян, в результате потерял восемь человек побитыми и пять ранеными, причем бандой было взято оружие раненых и убитых и легкий пулемет с одной диской".

Раненых бойцов Нечаева, в том числе и их командира, повстанцы добили, а потом обобрали и раздели всех убитых.

В своих воспоминаниях будущий комбат Красной армии на Великой Отечественной войне, кавалер восьми(!) боевых орденов Михаил Сукнев пишет и о своем детстве. Часть его прошла в селе Алтайском, где отец Миши, один из активных участников Зиминского восстания 1919 года, в дальнейшем руководитель оперативного отдела партизанской армии Западной Сибири, командовал промартелью союза кооператоров. В доме Сукневых часто появлялся руководитель уголовного розыска районной милиции Болотов...

- В 1930 году в Горном Алтае начались крестьянские мятежи против чудовищной коллективизации и высылки в северные края лучших хлеборобов-тружеников, уважаемых на селе людей, - пишет в своих предельно откровенных воспоминаниях автор книги "Записки командира штрафбата" (Москва. 2007 г.) - Этим изуверством ведал НКВД, зачастую принуждая к пособничеству трусливых или алчных до чужого добра мужиков. Постановляли на сборищах и высылали без имущества и скота, а Барнаульская партийная краевая организация помалкивала, ибо один глас в защиту кого-либо из намеченных на выселение, даже в соседнее село, стоил головы такому смельчаку! Все, кто выступил против, исчезли. Командира лучшего партизанского полка, в Первую мировую он был фельдфебелем, три "Георгия" получил, расстреляли по навету своих же однополчан...

Итак, 1930 год, лето. В горах бывшие партизаны подняли вооруженные мятежи. Болотов мотался по району со своими помощниками, но мятежники были неуловимы. Они заворачивали обозы с "выселенцами", отправляя их по домам. Если охрана сопротивлялась - пуля! Не лезь куда не надо!

Болотов однажды исчез. Мы с отцом с шестами ходили по речке Сарасе до одноименного села вверх, проверяя каждый омут в поисках тела Болотова, явно убитого мятежниками.

Как-то идем вверх по тихой речушке логом меж невысоких гор. Вдруг отец толкнул меня в кусты и сам за мной. Впереди поперек лога со склона на склон спускалась банда мятежников на лошадях и... с красным знаменем. Знамя колыхнулось по ветру, и я читаю: "За власть Советов, без большевиков!"

Настоящая война шла в горах. Красная армия долго не могла погасить мятежи, бывших красных партизан призывали выступить добровольцами "против кулацких банд"! Так партийцы скрестили свое оружие с бывшими соратниками по борьбе против колчаковщины.

Однажды мы, мальчишки, стремглав бежим к тракту, проходящему у подножия горы Шиш. Beзли, как мы поняли по хвостовому оперению, торчавшему из кузова одной из машин, дюралевый самолет-биплан. Мне он был знаком. "Сиб-ревком" - осталось название на искореженном фюзеляже. Самолет сбили мятежники в горах.

Болотова нашли весной 1931-го под копной сена, убитым зверски...

ТРЕТЬЕГО НЕ ДАНО

...Когда поздним вечером 3 октября 1993 года побежали в телеэкране по московским улицам люди с автоматами, застучали из динамика выстрелы, резануло сердце ледяным могильным холодом. Вот оно, начинается, видать, не придется и моему, появившемуся на свет в 60-х поколению пожить в мирной стране. Теперь либо бежать из нее (но как и на что?), либо занимать позицию на одной из сторон баррикады, третьего не дано. Но обошлось...

Слышу уже: "Да ну, ерунда, какая еще там гражданская вой-на" и дальше фундаментальное: "Это было давно и неправда". Хорошо бы, когда так. Но ведь и не так давно, и правда чистейшая, страшная правда. А начиналось все просто и обыденно, и случиться в безвластные 90-е могло точно так же, как в самовластных (на большей части страны) 1917-1918-м. У соседа дом твоего получше - зажигай его, а там и другой, и третий, пусть хоть полстраны горит - раз в жизни, да "погреемся". Так и заполыхало.

К счастью, до третьего этапа "гражданки" в России тогда не дошло, остается надеяться, что этого третьего нам и вовсе не дано...
http://www.ap.altairegion.ru/017-08/5.html