Фамилия первого из них в городе металлистов и в советские годы была на слуху. В народе одно из промышленных предприятий, занятых сначала выпуском ножевой продукции, а затем слесарного и монтажного инструментов, долгое время называли теребинским. И неудивительно! Каменные корпуса, выстроенные предпринимателями в начале ХХ в., исправно служили производству на протяжении всего столетия, стоят они и поныне.
Начиналось же все с небольшой домашней мастерской столовых ножей, основанной в середине века XIX отцом убиенного Михаилом Ивановичем Теребиным. В ней и Василию (1871 - 1918), и его брату Алексею (1865 - 1912) досталось вкусить всех прелестей мастеровой жизни, познали они и раннюю побудку с петухами, и многочасовое корпение у слесарного верстака. Наградой за усидчивость стали братьям искусные руки и похвалы за изделия мануфактурных и кустарных выставок, слова же «За труд и успех», отлитые на медали Саратовской губернской выставки 1893 г. оказались пророческими.
Именно трудолюбие, помноженное на восприимчивость к новизне, явилось основой их удачи. Они были одними из первых среди павловских кустарей, кто разглядел колоссальные возможности, таящиеся в силе машин, а главное - рискнул вложить в их приобретение все нажитое. За несколько лет небольшая мастерская превратилась в огромную фабрику. В январе 1908 года, учреждая Торговый дом, получивший в память об отце название «М. И. Теребина сыновья», братья оценили свое имущество в 10 000 рублей, в 1913-м стоимость фабрики превысила эту сумму в 8 раз. К корпусам, стоявшим в Павлове, добавились отделения в селах Вареж (шлифовальное), Селитьба (кузнечно-топорное), деревне Вязовка (ножничное). Российские рынки заполонил дешевый теребинский товар - столовые, буфетные, поварские, ремесленные, перочинные ножи, плотничный и слесарный инструмент, топоры и кинжалы. При этом доступность сопровождалась отменным качеством. Тринадцать российских и международных наград были получены предпринимателями на выставках, две из них, из Амстердама и Брюсселя, имели наивысшее достоинство - золотые медали и Гран-при.
Потеряв рано умершего от саркомы старшего брата, Василий не растерялся. Взвалив на плечи заботу, помимо своих пятерых детей, еще и о восьмерых племянниках, он показал себя преуспевающим коммерсантом. Особую предприимчивость проявил в годы Первой мировой войны, заметно преумножив семейный капитал. Став товарищем председателя Павловского отделения губернского военно-промышленного комитета, Василий Михайлович получил солидный госзаказ на инструмент для полевой и ветеринарной хирургии, вошел в кооперацию с другими сельскими промышленниками в деле изготовления и поставки в армию ножниц для резки проволочных заграждений. В результате в 1916 г. обороты предприятия перевалили за два миллиона рублей, а численность рабочих - за тысячу.
Октябрьские события 1917 г. превратили В. М. Теребина из хозяина в заведующего фабрикой. Он не решился покинуть «взращенное с пеленок дело», чем, пожалуй, и накликал на себя грядущую беду. В условиях хозяйственной неразберихи митингующим рабочим причина нехватки сырья и денег стала видеться в происках бывшего собственника. 14 февраля 1918 г. фабрику национализировали, старый владелец оказался не у дел и, очевидно, вскоре попал под арест.
Занятием Михаила Ивановича Прибрюхова и Гаврилы Александровича Вагина (1855 г.р.) была торговля. И тот, и другой вели дела в компании с родственниками. Первый состоял членом-учредителем товарищества «Союз» и наживал состояние на перепродаже стальных изделий. Возможно, разные скупщицкие штучки, применяемые им при расплате с кустарями, породили в душах многих затаенное чувство обиды, обернувшееся в определенный момент жестокой местью.
Второй стремился сделать жизнь односельчан комфортной и нарядной. Еще в 1870 г. Гаврила вместе с братьями завел в деревне Меледино валяльную мастерскую, изготавливавшую теплую обувь на любой кошелек, возраст и вкус. Но это была только часть бизнеса. На самой оживленной улице села Павлова, прилегавшей к рынку, ТД «Братья Вагины» содержал большой магазин. Вот где было раздолье глазу! В зале красовались готовое дамское, мужское, детское платье, головные уборы, обувь, трости, зонты, чемоданы и саквояжи, часы, музыкальные инструменты, самовары, иконы, киоты, линолеум, мебель и еще множество нужных и полезных в обиходе вещей. Порой, к радости потребителя, устраивались сезонные распродажи и товар шел «по оптовым ценам без запроса». Для не имевших возможности оплатить покупку сразу хозяева, попеременно дежурившие в лавке, предоставляли рассрочку, а непонравившуюся вещь без колебаний меняли на другую. Подобный способ ведения дела приносил не только доход, но и уважение.
Тот же отклик у земляков вызывали и поступки Вагиных в делах общественных. Входя в состав различных комиссий Павловского крестьянского общества братья не жалели времени, сил, а порой и средств, хлопоча об открытии в селе гимназий, занимаясь строительством общественной больницы. Чтобы появилась для обучения крестьянских ребятишек еще одна школа, Гаврила с согласия родственников безвозмездно отдал под застройку часть цветущего сада. Как же жаль, что столь короткой оказалась благодарность некторых сельчан, а конец - таким страшным!
Между тем трагические события, подобные нижегородским, осенью 1918 г. произошли и в других поселениях губернии. Потрясли они и Павлово. Сегодня, помимо свидетельств людской молвы, доказательства бессудного расстрела обнаружены в бумагах Нижегородской губЧК. Отчитываясь за меры, принятые «в защиту революции», павловские чекисты приложили пофамильный список 24 лиц, расстрелянных в сентябре. При этом никаких причин и обвинений в деле нет, лишь пометки о должностях, роде занятий и политические ярлыки свидетельствуют о классовой направленности в выборе жертв. Из этого списка благодаря настойчивости, проявленной родственниками в начале 1990-х гг., реабилитирован только один - Иван Пухов. Остальные 23 ждут очереди, взывая к справедливости и милосердию.

Среди поименованных в перечне лиц Иван Иванович Пухов значился как капиталист. Он и в самом деле был в селе Павлове владельцем фабрики металлических изделий, причем создал ее с «нуля». Родился будущий «буржуй» в 1879 г. в семье кустаря-старообрядца, где не признавали ни праздной лени, ни хмельного духа. Начав постижение слесарной азбуки за отцовским верстаком, он продолжил знакомство с мастеровой грамотой в Павловском ремесленном училище, по окончании которого без труда поступил на службу приказчиком в купеческую лавку. Деловой торговец железом быстро оценил достоинства смышленого юноши, назначив за расторопность, серьезность и честность высокое жалованье.
В 1902 г., женившись на сестре крупного павловского бакалейщика Кузьмы Андреевича Огурцова, Иван Пухов открыл собственное дело. Вспомнив все, чему его учили в ремесленном училище, он пустил сэкономленную из жалованья заначку и приданое жены на покупку ручного пресса. Сам засев за сборку штампованных замочных деталей, часть прессовки пустил в распродажу соседям, а в 1907 г. уговорил шурина войти в долю в деле создания замочного заведения, взяв на себя весь труд по обустройству и руководству предприятием.
К 1911 г. во дворе дома Пухова вырос двухэтажный каменный корпус, где в полуподвале разместилось машинное отделение с паровым двигателем, в первом этаже - пресса и станки, а на самом верху - светлая и просторная сборочная мастерская.
Наряду с замками молодой предприниматель постепенно ввел в производство новые, никогда ранее не выпускавшиеся местными слесарями изделия - врезные мебельные замки, дверные ручки, болтовые шайбы, садовый инструмент, крючки для вешалок, стремена, мундштуки. Присмотрев в Москве появившуюся в магазинах новинку - американский капкан, он не только создал матрицы для его штампования, обучил изготовлению своих рабочих, но и разработал свою собственную модель, дав ей гордое название «Россия». А следом внедрил уж и совсем небывалую для здешних мест диковинку - коньки, причем добился в отделке полозьев такого качества, что вскоре вытеснил с российского рынка основного конкурента - рижских фабрикантов братьев Буш, став единственным поставщиком «Снегурочек» и «Нурмис» для любителей ледяного катания.
Чтобы покупатель смог мгновенно отличить от соперников любую его продукцию, Пухов накануне мировой войны зарегистрировал в министерстве торговли и промышленности фирменную марку. Казалось бы, обычное рядовое дело, вот только в выборе изображения для нее проглядывает нечто мистическое. Ведь в качестве знака для своей фабрики коммерсант избрал комету - маленькое космическое тело, светящееся слабым пятнышком на ночном небосводе. Как будто чувствовал, что ни ему самому, ни его предприятию не суждено превратиться в яркую и крупную звезду промышленного небосклона.
Между тем в 1916 г. Пухов стал единоличным хозяином фабрики. За десять лет скромное замочное заведение выросло до солидных размеров, еще чуть-чуть - и сын мастерового мог бы величать себя миллионером, ведь торгово-промышленный оборот предприятия к началу революционных потрясений превысил 800 тыс. руб.
В октябре 1917 г. Иван Пухов допустил тот же промах, что и Василий Теребин. Он остался на своей фабрике заведующим и скорее всего никогда бы не покинул ее, если бы не абсурдность предъявленного Советом рабочих депутатов требования. Он должен был согласиться на введение рабочего контроля на предприятии, одновременно обязавшись взять на себя полную ответственность за его судьбу. Отказ дать подписку именно в таком объеме привел к вынесению Советом постановления об аресте. С 13 января 1918 г. его прибежищем стал решетчатый застенок, а девять месяцев спустя он последний раз бросил взгляд на бездонную космическую даль, ища глазами свою затерявшуюся комету.

Из числа лиц, приведенных в расстрельном списке Павловской УЧК, фамилии Самойлов, Подкладкин и Воронцов в краеведческих публикациях советских лет связывались с событиями, имевшими место в селе Павлове 17 февраля 1918 г. Тогда они рассматривались как кулацко-эсеровское восстание. Но можно ли считать таковым заурядный всплеск эмоций, хотя и имевший довольно серьезные последствия? А произошло следующее. В Павлове проводился крестный ход. Один из бойцов отряда Красной гвардии, стоявшего наготове, задел религиозные чувства участников шествия. Произошла потасовка со стрельбой со стороны красногвардейцев. А затем захват наиболее горячими головами пустого здания Совета. Толпа опрокинула столы, разорвала бумаги, юные гимназисты похватали винтовки, с которыми «носились по Павлову с мальчишеским задором и ухарством». Около здания Совета народ толпился до темноты. Шли шумные разговоры, споры на злобу дня. Подчеркнем, это стихийное выступление обошлось без жертв, дальше словесных угроз нескольким посаженным под арест красногвардейцам дело не пошло.
А на следующий день прибывший из Нижнего Новгорода вооруженный отряд собрал растащенное из Совета оружие и, видимо, тогда же произвел первые аресты. В отместку за учиненный погром и беспорядки сельских промышленников и торговцев обложили контрибуцией в 300 тыс. руб. Видимо, не все быстро и безропотно вносили разверстанные на них доли. Таковых принуждали к уплате арестами, а кто-то поплатился и жизнью. Скорее всего, Подкладкин и Воронцов были из их числа. К слову, в числе расстрелянных в сентябре 1918-го был и участник февральских событий, 19-летний учащийся Павловской гимназии Саша Самойлов.
Петр Иванович Подкладкин (1877 г. р.) в списке расстрелянных фигурирует как «лидер буржуазии». Он и в самом деле относился в селе к числу состоятельных лиц, но не был среди них ни первым богачом, ни всеми признанным авторитетом. Он и самостоятельность-то в коммерческих делах обрел только накануне 1917 г., находясь до этого в полном распоряжении батюшки. По его воле колесил Петр по бескрайним российским просторам, выставляя на продажу в Казани, Бугульме, Уфе, Симбирске, Котельниче, Нижнем Новгороде скупленные у кустарей изделия - коромысловые весы, топоры, долота, подпилки, ножи, ножницы. Вполне естественно, что отдавать заработанные в разъездах деньги ему не хотелось.
Николай Михайлович Воронцов совместно с отцом и братом был владельцем ТД «М.Е. Воронцов и сыновья». Когда-то в пополнение их семейного достатка вносили свой вклад и последний бедняк, оставлявший в винной лавке добытые изнурительным трудом гроши, и сельская элита, раскупавшая в модном магазине парфюмерный товар и мануфактуру, ковры и меха. Прекратившийся в революционную бурю спрос на дорогой товар сильно подорвал финансовые возможности предпринимателей, потому вполне вероятно, что нежелание контрибуционных выплат объяснялось не злонамеренностью, а непосильностью возложенного бремени.
По другим фигурантам списка 24-х поиск сведений еще продолжается. Будем надеяться, что, несмотря на скудость сохранившейся информации, историки, краеведы, журналисты сумеют рассказать о каждом. Ни одно имя не должно кануть в забвение.
http://www.pravda-nn.ru/actual/news:2992/