| Революция и Гражданская война [64] |
| Красный террор [136] |
| Террор против крестьян, Голод [169] |
| Новый Геноцид [52] |
| Геноцид русских в бывшем СССР [106] |
| Чечня [69] |
| Правление Путина [482] |
| Разное [57] |
| Террор против Церкви [153] |
| Культурный геноцид [34] |
| ГУЛАГ [164] |
| Русская Защита [93] |
Итак, Ижевский совет был разогнан, его активнейшие депутаты были арестованы либо бежали. Еще за неделю до того, 25 июля 1918г., милиция в Ижевском (И.Рогалев) потребовала прописки и регистрации ВСЕХ ЛИЦ, проживающих на квартирах. Разумеется, Иван Рогалев не сам дошел до идеи тотального контроля - военные комиссары Второй советской армии, что «побитыми собаками покидали Ижевск», и чекисты из губернского центра дали ему строгие и четкие указания.
С упорством, свойственной только их режиму, тут же пошли по домам и квартирам. Шли вооруженные чекисты и милиционеры. Опрашивали соседей, допрашивали владельцев жилья. Если находили «беспачпортного», забирали в кутузку, в арестный дом у речки Карлутки. Ижевцы ответили молчанием и глухим ропотом. Любые регистрации при большевиках, как известно, не предвещали ничего хорошего. Им нужно было знать: кто и где? А за что, они придумывали быстро. Хронология событий не оставляет никаких сомнений о замыслах большевиков. Так, 2 августа 1918 На территории Вятской губернии объявлено военное положение, вся власть в руки губернского чрезвычайного революционного штаба. В эти же дни, а то и раньше, идет подобная узурпация власти ревштабами и ревкомами в уездных городах губернии: в Сарапуле, в Глазове, Нолинске, Уржуме, Малмыже. Ревкомы стали появляться в больших селах и заштатных городках, как грибы после дождя. Например, в Кукарке чрезвычайный ревштаб был образован еще 22 июля 1918 г. Что представляли из себя эти ревштабы? Это были, как правило, двое-трое особо уполномоченных большевиков или максималистов. Уполномачивала их на карательные действия верховная власть из Москвы - ЦИК (Свердлов), ЧК (Дзержинский), Реввоенсовет (Троцкий). Но что же заставляло деревни и села, города и многотысячные заводские поселки подчиняться им? Ответ мы находим в мемуарах самих «делателей революции». Чтобы призывы ревштабов доходили до населения лучше, военными комиссарами и командованием советских армий были созданы так называемые «боевые организации народного вооружения» (БОНВ). Это не были собственно говоря продотряды, не были войсковые подразделения регулярной армии, это не были даже обычные отряды особого назначения. Это были особые карательные отряды, состоявшие в основном из нерусских: из латышей, эстонцев, китайцев, бывших пленных мадьяр, австрийцев, немцев, из малых народностей России: башкир, татар и проч. мусульман. Возглавляли такие БОНВ по преимуществу уголовники, садисты, лица психически ненормальные, уже зарекомендовавшие себя в предыдущей криминальной активности. Карательная деятельность БОНВ направлялась через армейские реввоенсоветы. Нередко приказы шли прямиком из ЦИКа (Свердлов, Ленин, Троцкий) - командирам отдельных крупных карательных соединений по так назывемым «секреткам», то есть секретным инструкциям и предписаниям, которые нередко включали все, вплоть до дислокации карательного отряда и подетального предписания карательных действий. Так, на юг от Ижеского, гуляла крупная, в 150 штыков, с тремя пулеметами и трехдюймовой пушкой, банда А.Чеверева. Ее поддерживал штаб 2-ой советской армии (командарм Блохин, а затем Шорин). На счету этой банды десятки сожженных и разоренных сел и деревень, сотни казненных люднй, от местного священничества и вернувшихся домой фронтовиков-офицеров до сельских торговцев, мелких чиновников, местной интеллигенции, да и просто рабочих и крестьян. Как похвалялся сам Чеверев, «чтобы другим не повадно было!» Как и «Чертова дюжина» Г.Сокольникова (он же Бриллиант) при главаре И.Журавлеве, о которой было упомянуто во предыдущей главе, «бонв» А.Чеверева находилась в прямой связи с членами реввоенсовета Гусевым-Драбкиным, Мрачковским, Штернбергом, координировала свои действия с начальниками продотрядов в Вятской губернии А.Шлихтером и Г.Зусмановичем, а «секретки» получала прямо от Ленина. Состояла эта банда по преимуществу из лиц нерусского происхождения, ударную часть ее составляли мусульмане. (Об уголовнике и убийце Чевереве, а также о его работе палача на службе у комиссаров будет рассказано отдельно). Подобный же отряд действовал под начальством С.Боброва у Сюгинского завода, что на расстоянии однодневного перехода от Ижевского, и в тех же местах - мусульманская рота Ф.Мельникова. На востоке от Ижевска, возле г.Воткинска это был отряд кокаиниста и озверелого деграданта Ю.Аплока. На севере, под Глазовым, это были каратели С.Барышникова, известного своими публичными казнями русских священников и фронтовиков. Таким образом, разгон большевиками Советов был поддержан террором многочисленных карателей. Методы карательных отрядов не укладывались в сознание. Вырезанные деревни, соженные до тла починки, поселки, массовые казни, вплоть до средневековых вроде публичного четвертования, а часто расстрелы даже своих, тех же продотрядовцев, «за недостаточную бдительность и верность революции» достигали цели: Вятская, Казанская, Уфимская губернии были повержены в шок. Но шоку оказались не подвластны Ижевцы, народ привыкший к металлу, к оружию, к трудовой дисциплине. За разгоном Ижевского совета последовали столкновения 5 августа 1918 г. на Базарной площади с последующим арестом участников - им грозила смерть. По городу поползли зловещие слухи: ревком будет казнить людей вне зависимости, виновны ли они, или безвинны. Безвинных в Ижевском, по мнению большевицкой верхушки, не было. Ижевцы стали готовить отпор. Доносчики дали в ревштаб С.Холмогорову, В.Жечеву, И.Пастухову и А.Бабушкину сведения о планах «Союза фронтовиков», который ушел в подполье. О том, что чекистско-большевицкая банда была осведомлена о планах «Союза фронтовиков», они позже сами и писали. Но более явственно обнаруживает это их реакция. Большевики объявили о поголовной мобилизации 6 августа 1918 года. Мобилизация поначалу охватывала 19(!!!) возрастов, другими словами, призывали мужчин в возрасте от 21 до 40 лет, а на самом деле брали молодежь с 18-19 лет. Отправка на фронт против так называемых «белочехов» мужского населения имела цель обескровить Ижевский завод. Тем же вечером 6-го августа чекистские налеты были совершены на дома членов «Союза фронтовиков». Одиннадцать членов «Союза» были арестованы. Чем были вызваны эти аресты? Неожиданным демаршем Ижевцев. Фронтовики во главе с фельфебелем С.Солдатовым решили... поддержать большевиков и всем составом «Союза» прийти на мобилизационный пункт. Три тысячи фронтовиков, повидавших войну, имеющих опыт боев и сражений, предлагали себя к услугам рев-воен-большевицкой власти. Большевики тут же сняли 15 возрастов, оставив самые молодые. Оказывается, не так уж и нужны был опытные солдаты, унтера и офицеры - нужна была молодежь. Так вымогатели и бандиты во все времена брали заложников. На этот раз заложниками должны были стать дети и младшие братья фронтовиков. Ижевцы-фронтовики сразу поняли, что их планы известны большевикам. 6-го августа они пришли к военному отделу на Красную площадь перед Михайловским собором, в Нагорную часть. Стали требовать, чтобы их записали в советскую армию, а молодежь не трогали бы. Как передает уже упоминавшийся Н.Сапожников, «председатель Союза фронтовиков фельдфебель Солдатов заявил ревкому, что союз не даст ни одного своего члена, родившегося в 1898-1899 гг. в Красную армию...» (Сапожников тут несколько обмишулился, называя 19-20-летних ребят «членами» Союза, так как в царскую армию призыв производился только по достижении 21-летнего возраста и к 1918 году последний призыв в старую армию охватывал только часть 1896 года, но никак не родившихся двумя-тремя годами позже. Другими словами, Ижевцы выступили против того, чтобы их детей забирали на бойню). Однако одним из условий фронтовики поставили: формирование, выдача обмундирования и оружия должны состояться здесь же, в Ижевском. Тут же приводили факты, когда безоружных красноармейцев бросали на фронт, о последствиях этого даже не нужно было догадываться - информированность Ижевцев всегда ставила в тупик большевиков. Зато с винтовками, с патронами, с пулеметами и огнезапасом для них, обмундированные, они соглашались двинуться на Сарапул, где размещались штабы 2-ой армии, ее полков и дивизий. На это большевики ответили, что будут рассматривать этот «революционный почин» Ижевцев. И что вагоны их ждут, пока идет это рассмотрение. А потому пусть они грузятся и на ст.Агрыз получат вооружение и обмундирование. Чего опять не учла большевицкая верхушка, это осведомленности фронтовиков: они знали, что на станции Агрыз размещен отряд карателей. Не трудно представить ответ Ижевцев. Они больше не молчали, они жестко и твердо потребовали: либо вооружение в самом Ижевском, либо никакой мобилизации. Сказав свое последнее слово, фронтовики выстроились колонной и прямо по Набережной прошагали к мосту, а затем в Заречную часть, к основному корпусу Завода. Этои действия фронтовиков не на шутку всполошили большевиков. Марширующие по брусчатке отряды, пусть пока не вооруженных, но готовых к противодействию Ижевцев были признаком организованности и дисциплины. Ревштаб во главе с Холмогоровым принял решение об арестах. Тем же вечером чекисты с милиционерами совершили налеты и обыски в штаб-квартирах Союза фронтовиков и Союза Георгиевских кавалеров, тут же пошли по домам и произвели аресты тех, кто им попался. В ночь с 6-го на 7-ое августа, в три часа утра, Ижевцы были разбужены ревом Заводского гудка - поистинне могучим, слышимым в тихую погоду за 40 верст от города! - это большевики призывали их на митинг. Само отношение власти к рабочим: в 3 утра реветь гудком на весь город, несомненно имело цель морально подорвать Ижевцев. Дескать, мы можем сделать, что угодно. Вытащить вас в 3 часа утра из теплых постелей, собрать на митинг, прокричать там то, что мы хотим, про контр-революцию. Об этом и орали большевики на митинге в три утра: что Казань взята силами белых и чехов, что революция в опасности, что нужно всем тотчас записываться в Красную армию и отправляться на защиту революции. В ответ неслось: «Ишь ты, какой умнай! Али со вчерашнего не проспался?» Язвительные замечания становились все крепче. Тем более, что фронтовики принесли известия об арестах, учиненных несколько часов назад. Ижевцы заволновались не на шутку. Как вспоминают коммунисты несколько лет спустя, уже там, на митинге, были заявки большевиков, что с фронтовиками нужно говорить пулеметами. Именно на этом настаивал прибывший из-под Казани В.Матвеев, который с Артуром Сицинским и П.Лихвинцевым объявил себя «военным комиссаром», обладающим всей полнотой власти. Все они входили в так называемый «ревштаб». Более умеренные большевики (из местных) предлагали подождать подходы карательных частей Второй советской армии, а также вызова таких частей от Третьей советской армии. Сил на массовые репрессии у большевиков не было - они вызывали подкрепления. Об этом стало известно не только Союзу фронтовиков - перехваченные телефонограммы и телеграфные сообщения о готовящейся «варфоломеевской ночи» в Ижевском передавались по мастерским, из квартала в квартал, с улицы на улицу, из дома в дом. Рассказывают, что старый рабочий взял слово: «Варфоломеюшек зовете? А если мы всех их перережем, кого звать будете?» Было ясно, что страха Ижевцы перед большевиками не ведали. Там же, на митинге, фронтовики взяли инициативу в свои руки. Как оказалось, ночью далеко не всех, и далеко не тех, кого нужно, перехватали чекисты. Фронтовики, депутаты Ижевского совета, уважаемые мастера потребовали выпустить на свободу их товарищей, расформировать милицейские и охранные отряды из интернационалистов, вместо них фронтовики уже собрали отряд в 600 чел., а самое главное, требовали восстановить законную выборную власть - советскую! - в Ижевском. Все эти предложения вызывали громкое одобрение Ижевцев. Большевики пытались и здесь вести агитацию. Однако как только такой выбирался на помост, многотысячная рабочая масса начинала громко орать: «Долой его!», «Пшел отсюда!» То, что удавалось большевикам на заводах Петрограда, Москвы, Харькова, Орла, Рязани, Нижнего Новгорода, Иванова, Вятки, не получилось в Ижевском. Разложение и моральное подавление рабочих не прошли. Напротив, Ижевцы были мобилизованы этим последним издевательством и ответили теперь уже откровенным и громким неприятием. Для большевиков еще было не поздно понять, что происходит. А поняв, бежать куда глаза глядят. Потому что если на смену долгому молчанию приходит рев толпы: «Долой!», то это значит, накипело. И следом за «Долой!» последуют действия. Старик-рабочий громко высказал, какие: перережем варфоломеюшек! Но у большевиков было гипертрофированно развито чувство мессианизма - не без влияния тех, кто прибыл с Лениным в пломбированных вагонах! Они были заворожены собственными лозунгами: мы несем свет миру, будущее за нами, за коммунизмом! - и это делало их в самом деле глухарями в брачный период. Впрочем, они предприняли некоторые меры, чтобы погасить возмущение или по крайней мере, обезоружить Ижевцев. Пока шел митинг, из Ижевского по Гольянскому шоссе выбрался крупный обоз - на десятках телег большевик Г.Ожигов, по решению ревштаба, вывозил 10 тысяч винтовок и сотни тысяч патронов. Однако цель митинга - переломить ситуацию в свою сторону большевиками не была достигнута. Ижевцам надоело выслушивать весь этот бред. Они прошли мимо столов с писарями - по домам. Открытое противостояние и размежевание сил в Ижевском состоялось. Весь день 7 августа большевики, засевшие в военном отделе на Михайловской площади, запрашивали Сарапул и Вятские Поляны, а также Глазов и губернский центр о посылке карателей. В то же время устанавливали пулеметы на ключевых позициях. Весь этот день фронтовики готовились к решающему выступлению: обходили своих, проверяли наличие вооружения, готовность к боевым действиям. Они быстро выяснили, что большая часть готовой продукции - винтовки - вывезены из Ижевского. Однако это их не останавливало - в каждой семье было и гладкоствольное, и нарезное оружие. Кроме того, в поверочной мастерской, на складах, по сведениям заводчан, хранилось еще от 2 до 7 тысяч стволов. Охрану составляли... мадьяры и австрийцы. В то же время все перехваченные депеши большевиков и чекистов сразу становились достоянием гласности. Ижевцы уже знали, что тысячные отряды коммунистов и максималистов направляются к Заводу. Частично, из тех самых, что ушли из Ижевского на «борьбу с белочехами» за пять дней до того. Не далеко же они ушли! Приказ им - расправиться с Ижевцами по законам военного времени. Этот приказ тоже был перехвачен по железнодорожному телеграфу и сообщен Ижевцам. Промедление было подобно самой смерти. На следующий день, 8-го августа, фронтовики тем же самым могучим паровым Заводским гудком призвали Ижевцев на митинг. Большевики выслали конный патруль милиционеров разогнать рабочих. Рабочие сбили милиционеров, и по свидетельству большевика Сапожникова, двух из них растерзали. Дмитриев и Куликов этот инцидент описывают более обтекаемо: «организаторы мятежа спровоцировали столкновение участников митинга с конными милиционерами у заводской проходной». Никто из совпарт-агитпроповских исследователей не сообщает, что нужно было конным милиционерам на митинге и как они собирались на своих лошадях проехать через проходную. Думается, что тут произошло наложение событий: 5 августа конные милиционеры разгоняли торговцев и покупателей на Базарной площади. Это событие описано выше. К ОРУЖИЮ! В это же утро 8-го августа 1918 года собственно был объявлен не митинг. Знаменитый Заводской гудок звал рабочих к оружию. Фронтовики уже были распределены по ротам, взводам и отделениям. Многие пришли вооруженными: с домашней выделки браунингами, с трофейными парабеллюмами и вальтерами, а то и с карабинами собственной сборки. О том, что происходило дальше, советские источники предпочитают сочинять сказки. Потому что самое начало восстания - это классика! Нет сомнений, что позже оно тщательно изучалось целыми поколениями чекистов и гебистов, в их НИИ, «академиях», «высших школах» и проч. Но подробного отчета или анализа вы не найдете нигде, так как по этому классическому образцу свержения власти комиссаров и чекистов можно до сих пор устраивать ликвидацию ИХ тоталитарной власти. В отдельно взятом городе, в области, во всей стране. Ижевские мемуаристы восполняют этот пробел. Итак, в центре восстания ушедшая в подполье организация военных. Аресты 6-7 августа не достигли главной цели - обезглавить ведущую силу, Союз фронтовиков. Почему чекистам не удалось это сделать? Потому что руководство Союза фронтовиков не было строго иерархической структурой. Ижевцы-фронтовики применили так называемое «бесформенное» или «аморфное» руководство. Председатель Союза был в чине фельдфебеля (старшины роты). Это уже говорит о том, что С.Солдатов, при всех его прекрасных качествах трибуна, не был главным действующим лицом. Не от него исходила главная инициатива и приказы. Он был одним из нескольких, которые собирались на своих нелегальных посиделках и намечали, что надо делать дальше. В мемуарах Д.Федичкина есть указание на то, что организатором восстания был капитан Цыганов. Действительно в самом начале капитан Цыганов играл серьезную роль. Однако и он не был инициатором и вождем - сразу после успешного подавления и изгнания большевиков он откажется встать во главе всей Народной Армии. Не был главным руководителем и капитан Федичкин. Он станет главнокомандующим Ижевцев позже. Не были во главе восстания ни полковники Власов и Сорочинский, старшие по рангу, но как такового боевого опыта не имевшие, ни прапорщик Ермаков, один из самых решительных офицеров. Штабс-капитаны Журавлев, Перевалов и Терентьев, поручики Зебзиев, Куракин - имена, которые в званиях «полковников» прогремят и станут известны всем позже. Они были в центре восстания, но никто из них не был «вождем». Сама психология Ижевцев подсказала им совершенно правильную организацию - офицеры, унтера, военные чиновники объединились не иерархически, а функционально: за каждым был свой участок, своя мастерская, свои люди. Члены Союза фронтовиков были в каждой из 29 мастерских (цеха) Завода. Ижевцы, прошедшие фронт, вернулись к станкам, стали снова рабочими. Но они оставались военными, и их отцы, братья, дядья, шурьяки, кумовья, крестные и крестники, друзья и знакомые смотрели на них, как на людей опытных. Именно они становились приводным ремнем восстания: передача решений подпольного «аморфного» руководства рабочим массам шла через них. Мастерские-цеха были разбросаны по всему Ижевскому. Таким образом, возникла естественным путем «сеть» - узлами групп фронтовиков в трудовых артелях, через родственные связи, плелась она, охватывая город. Арестами 6-7 августа чекисты прорвали эту сеть в нескольких местах. Но уничтожить совсем не смогли. Высокий образовательный и политический уровень Ижевцев позволял им быстро разбираться в сложных вопросах, раскрывать суть той или иной большевицко-максималистской провокации, ставил их на два-три порядка выше «исполкома» и «ревштаба». Хорошая информированность Ижевцев лишала большевиков последнего козыря - все планы ревкомов, чекистов и карателей становились известны. Этому способствовала насыщенность Вятской и Казанской губерний телефонно-телеграфными линиями. Наличие офицеров-фронтовиков, опытных унтер-офицеров и солдат, прошедших школу старой Русской Армии, дало Ижевцам запас решительности и стойкости. Варвары разрушают цивилизации, это конечно, замечено верно. Однако только при условии, что цивилизации прежде сгнивают сами в себе, приходят в упадок и разложение. Ижевцев образца 1918 года никак нельзя было назвать «цивилизацией периода упадка». Это был культурно-экономический анклав на пике своего саморазвития. Экономически процветающие, общественно развитые, в военном отношении подготовленные и хорошо вооруженные, с опытом армейской жизни и боевых действий, имеющие социальную базу и сумевшие сорганизоваться, Ижевцы резко отличались, таким образом, и от подпольных офицерских организаций в Ярославле, в Казани, в Москве, и от Добровольческой армии на Юге России. Также замечено, что варвары, натолкнувшись на подобные цивилизации, ломают себе шею. (В самом начале 1990-х, практически ничего не зная об Ижевском восстании, мы, горожане среднего по размерам (124 тысячи чел.) города, в самом центре так называемого «красного пояса» РСФСР применили принцип «аморфного» руководства при создании антикоммунистического движения. Против нас были силы: 9 тысяч членов городской организации КПСС, их горком - 40 обожравшихся партфункционеров, связанных с обкомом, с агитпропом, имеющих на своем вооружении: городскую газету, городское радио, партийно-общественный актив, средства связи и транспорта, типографию и безразмерные денежно-материальные средства. Коммунисты опирались на вооруженную силу: городская милиция - более 400 человек (офицеры, рядовой и сержантский состав), расквартированный в городе полк - 1,500 вооруженных профессионалов, кустовой отдел КГБ - 8 человек, все офицеры, оплетшие системой сексотов наш город, линейный отдел железнодорожной милиции - 120 офицеров и рядовых с сержантами, охрана и администрация городской тюрьмы - количество неизвестно, прокуратура города (прокуроры, зам. и пом.прокуроров, следователи и проч.) - более 50 человек. Организационно члены КПСС доминировали в системе городских школ, нескольких техникумов, профтехучилищ, двух вузов, трех НИИ, городского здравохранения, на железной дороге, на заводах и фабриках (только директорский корпус, все члены КПСС - более 160 человек), причем некоторые заводы были оборонного значения, некоторые фабрики относились к МВД; на предприятиях автотранспорта, связи, почты сидели закоренелые коммунисты... Против этой силищи нас было всего 7 человек плюс еще 5 - из родственников, итого 12 человек «аморфного» руководства. Нас поддержали активно примерно 60 горожан, которые, как и все мы, были связаны родственными, межклановыми связями. И это все! Правда, примерно 90 процентов всех городских антикоммунистов имели высшее и высше-техническое образование. Очевидно, поэтому мы выиграли все выборы, как на местном, так и на всероссийском уровне, начиная с 1990 года до 1993 года, практически размазав пенкой во всю стенку и 9 тысяч коммунистов, и их горком, и их агитпроп, и перетянув на свою сторону весь милицейский корпус, а заодно нейтрализовав офицеров полка. Это происходило во многих городах и областях РФ в начале 1990-х. Исключительно предательство Б.Ельцина и его клевретов (Чубайс, Гайдар, Шахрай, Федоров, Шохин, Авен, Ясин и проч.), проведение «прихватизации» в угоду красным директорам и гебе-мафиозным структурам, восстановление КП-гебешного режима подорвала попытку народовластия в РФ уже в 1992 году, а к середине 1990-х полностью подавила ростки реального народовластия в стране). Однако вернемся к Ижевску 8 августа 1918 года. Итак, с утра Ижевцы-фронтовики сами призвали рабочих Заводским паровым гудком на митинги. Фронтовики и их сторонники пошли по домам, объявляя о выступлении. Рабочие отозвались, прихватывая стволы и туески с едой, крынки с квасом и молоком. Улицы и переулки Ижевского заполнились рабочим людом. Это не было одно многотысячное сборище. По всему городу проходят антибольшевицкие митинги: по мастерским оружейного завода, в Заречной части, в Нагорной части. На каждом митинге ораторы из фронтовиков, а по сути, свои же Ижевцы-рабочие, зачитывают перехваченные телеграммы от ревкома и «штаба»: «...просим выслать отряд матросов для подавления контрреволюционных сил...», «С нетерпением ожидаем полки красной армии и особого назначения... С.Холмогоров». Слухи о «варфоломеевской ночи» таким образом получали доказательства. Гневом наполнились сердца рабочих. Кричали: «Значит, правда? Значит, жечь нас и вешать, как мужиков по деревням?» Разбросанность и многочисленность очагов восстания также из классического наследия. Соберись Ижевцы только в одном месте, чекисты и большевики окружили бы их пулеметами и устроили бы «ликвидацию». До тридцати мест сборов рабочих и фронтовиков полностью дезорганизовали противника. Ревком пытался рассылать патрули милиционеров и чекистов. Однако что могут сделать пять-семь оболтусов, когда вываливает против них рабочая масса в пятьсот-семьсот человек? Большевицкие патрули оказались разоружены. Кому для острастки в морду въехали, у австрийцев, что стояли на посту, винтовки отняли, дали хорошего пинка под зад: а ну, пошли к чертовой бабушке, немчура! Навалились на поверочную мастерскую, сбили замки, обнаружили до двух тысяч винтовок. Тут же организовали выдачу винтовок и патронов согласно штатных списков - вот где именно фельдфебельские навыки и умения строевых офицеров и унтеров пригодились. Хотя патронов было немного, на винтовку по пять-семь штук, офицеры Цыганов, Ермаков, Власов, Зебзиев, Федичкин, Куракин быстро вооружили свои роты и взводы. Отряды сразу же стали занимать позиции, согласно плана. К полудню большевики попытались заблокировать Заречную часть, оставив за собой Нагорную с красноармейскими бараками, пороховым складом и военным отделом. Выставили заставы, усилив их пулеметами. Однако там же, в Нагорной части, оставались и семьи Ижевцев. Кое-где между противостоящими силами начались переговоры: Ижевцы предлагали коммунистам мотать удочки, пока не поздно - за свои дома и семьи рабочие были готовы разорвать в клочки любого. Большевики и чекисты стращали карами. Потом прозвучали первые выстрелы. Красные пулеметчики начали обстрел Заречной части и Завода, имея в своем распоряжении более высокую Нагорную часть. Ижевцы, как фронтовики, так и рабочие, ответили очень профессиональным огнем, выбивая пулеметчиков и милиционеров. Дальше в ход пошли уже военно-тактические знания и навыки: придерживая красных по Набережной, фронтовики совершают маневр, отдельным подразделением перебираются на ту сторону по Длинному мосту, собирают дополнительные силы и ближе к вечеру 8 августа атакуют укрепленные позиции красных. Перестрелка перекидывается на улицы и переулки Нагорной части. Красные беспорядочно отстреливаются и, чтобы не быть отрезанными, оставляют здание Офицерского собрания, где ранее размещался Ижевский совет, и «генеральский дом», в котором творили свои грязные дела ЧК во главе с А.Бабушкиным. Сам Бабушкин с отрядом чекистов, не дожидаясь развязки, уже наладился бежать из города. Другие большевики с их наемными «интернационалистами» отбегали по Нагорной части, все выше, к Михайловскому собору, возле которого расположен арсенал, пороховой склад и военный отдел. Собственно, песенка их была спета. Они поняли это и в массовом порядке стали бросать винтовки и наганы. А прямо к Красной (Михайловской) площади уже шли по улицам и переулкам тысячи вооруженных рабочих. Ко взрослым присоединились гимназисты и ученики Оружейной школы. Как такового, штурма зданий Ижевского совета, милиции, военотдела и порохового погреба не было. Большевики, включая братьев Пастуховых, И.Рогалева, Ф.Фокина, членов «исполкома» Матвеева, Кокоулина, Ильина и Хмуровича, разбегаются. Пытается отстреливаться С.Холмогоров, но разъяренные рабочие сминают его и забивают насмерть. По словам мемуариста, участника событий, один из рабочих затем впихнул трупу огрызок огурца в рот со словами: «Жри теперь, собака!» Этот факт осторожно обходят записные совпарт-агитпроповцы. А он как раз говорит о многом. Именно бывший заводской письмоводитель Холмогоров пытался задавить Ижевцев голодом и нуждой. Молодой да рьяный, это он был инициатором урезки огородов и покосов. Он был послушным исполнителем «национализации» частных предприятий, введения налогообложения, установления государственной монополии на продажу продуктов питания. Особый гнев вызвал факт, что когда обыскали труп «борца за справедливость» Холмогорова, то нашли у него в карманах... 38 тысяч рублей. Воров на Руси всегда били! В напутственной фразе безымянного Ижевца, воткнувшего недоеденный огурец в пасть врага, - вся суть антагонизма между Россией и большевицкой властью. Комиссары задались целью превратить в огромный конц-лагерь некогда богатую, сытую, щедрую страну. ВЕРНОСТЬ | |
|
| |
| Просмотров: 1108 | |