Можно сказать, что потери Ижевцев были минимальные, несколько раненых. В основном, большевики сосредоточились на краже заводской казны и бегстве, а не на сопротивлении.

Ижевцы же, после подавления последних очагов, принялись вылавливать большевиков и чекистов из окрестных лесов, сел и деревень. Так как они были гораздо лучше знакомы с местностью, чем заезжие орелики от РПК(б), то все стежки-дорожки, обходные пути и проселки были перекрыты в считанные часы.

Результаты не заставили себя ждать. Очень быстро в пригородном лесу попали в засаду Ф.Фокин, И.Рогалев и М.Пастухов. Первый сразу нашел смерть, второго захватили, третий убежал. Но количество денег, вытряхнутых из большевиков, изумило Ижевцев: от нескольких десятков тысяч до нескольких миллионов рублей.

Оказалось, И.Пастухов выкрал из сейфа заводского казначейства 27 миллионов рублей и раздал их своим сторонникам: большевикам - 13 миллионов, максималистам - 5 миллионов. Стали ловить большевиков и максов. Когда находили у них в подкладках, в кошелках, в карманах и за пазухой суммы в несколько десятков или сотен тысяч рублей, то задавали риторический вопрос: «Ты заработал эти деньги?» Таких тут же пристреливали на месте.

Позже один из военных руководителей восстания и главнокомандующий Народной Армией Д.И.Федичкин лаконично опишет этот момент: «рабочие поднялись с оружием в руках и 12 часов ловили и расстреливали большевиков в Ижевске».

Главный ижевский чекист А.Бабушкин, как было сказано, заблаговременно ушел со своими палачами из Ижевска. Добрались до станции Барашки, там перепились, как им это было свойственно, и повалились дрыхнуть. Перед этим они решили связаться со станцией Гольяны (она же и пристань на Каме) по телеграфу, чтобы вызвать подкрепления - на пристани должны были быть каратели и вооружение, те самые 10 тысяч винтовок и патроны, что вывез Ожигов.

По версии советских агитпроповских историков, они ошибочно попали со своим запросом в Ижевск. Надо же было так набузгаться самогона, чтобы телеграфной связью попасть к своим противникам! Впрочем, весьма верояно, что это телеграфист на ст.Барашки продублировал запрос чекистов в Ижевск.

Ижевцы под командой капитана Д.Федичкина тут же погрузились на железнодорожные платформы и кинулись вдогонку чекистам. Видать, так ужрались спиртным «бойцы революции», что не услышали даже, когда паровоз с платформами прогрохотал по станции. В результате короткого боя почти все они были перебиты, но самому Бабушкину с дюжиной головорезов удалось вырваться и убежать в лес к северу от с.Завьялова.

Был отловлен также Иван Пастухов, вернувшийся в Ижевск. Он успел к этому времени, по материалам следствия, увезти и закопать в лесу большую сумму денег. Место «клада» он указать не мог.

Уже в наше время продолжаются споры, какую роль сыграл И.Пастухов, захватив Заводскую казну. Разумеется, советские партпропагандисты утверждают, что исключительно забота о родной партии и советской власти комиссаров была лейт-мотивом кражи. Сама кража, таким образом, становится делом «спасения казны» для трудового народа.

Коммунистические же архивные материалы проливают иной свет на характер действий большевиков:

«Председатель Ижевского Совета Рабочих Депутатов Пастухов, во время вступления белогвардейцев в Ижевский завод, взял в местном казначействе 12 миллионов рублей и увез их с собой. Впоследствии Пастухов был арестован белыми, НО ДЕНЕГ ПРИ НЕМ НЕ НАШЛИ. Предполагалось, что деньги зарыты им землю, но, где именно, неизвестно. При отступлении из Ижевского завода, вместе с Пастуховым были члены исполкома Кокоулин, Ильин и Хмурович, которые бежали в Вятку. В Вятке у Кокоулина и Ильина было замечено на руках много денег в новеньких купюрах. Финансовая коллегия требовала принять меры к задержанию проворовавшихся руководителей. Одновременно сообщалось, что сведения по этому делу может дать член Ижевского исполкома Матвеев, который находится в Вятке и живет в номере гостиницы 'Эрмитаж'...»

Из текста можно понять, что добравшиеся до Вятки большевики Кокоулин и Ильин стали широко праздновать свое спасение. Хмурович оказался хитрее: либо сдал деньги, либо так спрятал, что не показал даже самым близким товарищам по партии. Зато Матвеев, очевидно бывший в той же группе, что и Пастухов, а потому знавший о дележке, готов был теперь заложить своих подельников.

Остановим внимание читателя на этой фразе из советского источника: «Финансовая коллегия требовала принять меры к задержанию проворовавшихся руководителей...» Подмечено очень точно: руководители Ижевского большевистского исполкома - воры!

Внимательное прочтение иных документов той поры обнаруживает «маленькие хитрости» И.Пастухова. Так, неизвестно зачем вернувшись в Ижевский и будучи арестован, он стал показывать на следствии, что деньги он передал С.Холмогорову, «а как с ними поступил Холмогоров, он не знает» - бесстрастно свидетельствует газета «Ижевский Защитник» от 23 августа 1918 г. Другими словами, выяснив, что С.Холмогорова прикончили и он больше ничего сказать не сможет, лидер большевиков стал валить все на него.

Конечно же, Пастухов лгал. С.Холмогорову была отведена роль крикуна, бузотера и заводилы. Отношение к деньгам, золоту, материальным ценностям у большевицкой верхушки всегда было самое трепетное. По «секреткам» из центра повсеместно предписывалось вывозить деньги, конфискованные драгоценности, иные материальные ценности, продовольствие. За тем и были созданы все эти «БОНВ», ЧеКа, продотдряды.

Пока межеумки вроде Холмогорова, Жечева, Бабушкина поставляли свои кочерыжки под пули, а Пастуховы, Чеверевы, Бобровы и Мельниковы пытались выдать это за «защиту революции», хитрые люди вроде Бриллианта-Сокольникова, Гусева-Драбкина, Зусмановича, Шлихтера, Аронштама, Спундэ, Штернберга гребли капиталы большой лопатой.

Если же в среде межеумков и отщепенцев заводились ловкачи вроде Матвеева Кокоулина, Ильина или Хмуровича, то начинала действовать «финансовая коллегия» или та же ЧК. Как говорили древние, quo licet Jovi, non licet bovi. В более поздней советско-криминальной интерпретанции это выглядело как хороший пинок и заява пахана шестерке: «Твое место у параши!»

Куда затем шли все эти ценности? В наше уже время было опубликовано, что много лет спустя после смерти Якова (Ешуа Мовшовича) Свердлова, председателя ЦИК-а, в его кремлевском сейфе были найдены: «Золотых монет царской чеканки на 108 525 рублей. 705 золотых изделий, многие из которых с драгоценными камнями. Чистые бланки паспортов царского образца, семь заполненных паспортов, в том числе на имя Я.М.Свердлова и его родственников. Кроме того, царских денег на сумму 750 тысяч рублей» (секретная записка начальника ОГПУ Г.Ягоды лично И.Сталину).

Так вот в чем была настоящая цель революции. Хапнуть, что можно, и бежать, если запахнет жареным.

Такой же была их практика и все 90 лет, что они в той стране у власти. Менялись формы понятия «хапнуть». Не менялась сущность. В 1941-ом, при наступлении немцев, сталинская гвардия повсеместно «хапала и бежала», кто за Волгу, кто за Урал, а некоторые аж до Бухары, Ташкента и Пишпека.

И так называемые «партийные деньги», которых якобы так и не нашли в начале 1990-х, вдруг возникший Альфа-Банк, а затем целая финансовая империя Альфа-Групп (заправила там уже упоминавшийся П.Авен) - это тоже «хапнуть и бежать». И «самый богатый человек России» с его долей в Газпроме в несколько миллиардов долларов, премьер-вор В.Черномырдин - это не «хотели как лучше, а получилось, как всегда», а это «хапнуть и убежать!»

Председатель совета безопасности РФ Б.Березовский в конце 1990-х лозунг большевиков осуществил практически: хапнул с Автоваза, что смог, и бежал на Запад. Этим он сильно рассердил вора-гебешника В.Путина. Впрочем, 45 миллионов долларов Путина - это не только «замочим в сортире», но еще и «хапнуть, и еще хапнуть, нахапаться до тошноты».

Ижевцы были совсем другим народом. Они продолжали жить по нравственным законам великой христианской державы. Арестовав И.Пастухова, В.Жечева, а позже А.Бабушкина и других, они провели по возможности полное расследование его деятельности. Инкриминировалась им не только кража заводской казны. Им были представлены обвинения в грабежах, незаконных арестах и репрессиях, а также их собственные телеграммы, призывающие карателей в Ижевский.

Если конкретных карателей-исполнителей Ижевцы расстреливали, захватив с деньгами или с оружием в руках, то большевицкие и максималистские политические деятели должны были ответить за свои деяния именно по суду.

События же в самом Ижевске и вокруг города развивались стремительно и не в пользу арестованных большевиков.

ВЛАСТЬ НАРОДА

Итак 8 августа 1918 года власть комиссаров и чекистов в Ижевском была сметена. Арестованные большевиками Ижевцы были освобождены. Ижевский совет рабочих депутатов, разогнанный было пришлым большевистским элементом, вновь вступил в свои права. Впрочем, гражданская власть скоро поняла, что не время упиваться политическими лозунгами и депутатскими мандатами.

Уже 9 августа, на следующий день, телеграфисты и железнодорожники сообщили в Ижевский, что каратели выдвигаются со станции Агрыз. Именно там дислоцировалась банда Чеверева. Туда ушли за несколько дней до того максималисты в количестве 200 человек, якобы с целью дальнейшей посылки на фронт против восставших чехословаков.

Советские партисторики сообщают об обряде в 180 человек, «коммунистов и максималистов», которые были посланы под Ижевский. В мемуарах участников восстания называется цифра ровно в два раза больше - 360 человек. По получении известия о посылке карателей Д.Федичкин тут же формирует отряд из 300 Ижевцев. Тремя ротными колоннами, быстрым марш-броском фронтовики выдвигаются навстречу эшелону с красными.

Д.И.Федичкин пишет в своих воспоминаниях: «Пройдя по линии железной дороги 5 верст от Ижевска, ижевцы увидели впереди себя едущий им навстречу поезд красных. Они моментально рассыпались в цепь и быстрым движением своих флангов охватили поезд с красными с обеих сторон. Затем залегли в высокой и зеленой траве. Большевики пытались было высаживаться из вагонов, но падали убитыми у дверей вагонов. Ижевцы, не желая напрасно расстреливать их в вагонах, предложили красным сдаться. Красные охотно согласились и сдались ижевцам. Их было 360. Двадцать были молодые ижевцы, по глупости попавшие в ряды красной армии. Теперь они радовались, что попали к себе домой в плен».

Таким образом, первый бой против карателей был выигран почти бескровно для Ижевцев. Это вселило надежду во многих: значит, можно бить красную нечисть!

Более того, вылавливать красноармейцев и интернационалистов по лесам вокруг Ижевска оказалось еще и доходно: почти у каждого находили большие суммы денег и драгоценности. Мемуарист сообщает родившееся тогда мнение: «Это повыгоднее охоты: у каждого красноармейца и большевика груды денег», - смеялись фронтовики...»

От политкомиссаров и командиров сдавшегося отряда Ижевцы стали выяснять подоплеку большевистского владычества. Среди них были максималисты, то есть ультра-левые эсеры, орудовавшие еще весной 1918 года. Они дали верные данные о сотрудничестве большевиков с максами по установлению террора в Ижевском.

Вернувшись в город, отряд Д.Федичкина принял участие в обсуждении дальнейших планов: как вести Оборону? По показаниям пленных, на Ижевский в самом ближнем будущем будет послан еще больший отряд. Телеграфные перехваты и разведка Ижевцев сообщали о настойчивых требованиях губернских большевицких властей показательно покарать Ижевск. Это значило только одно: на этом этапе единственно правильным будет военно-политическое руководство городом и заводом.

«Союз фронтовиков», который подготовил и провел вооруженное выступление Ижевцев, восстановил Ижевский Совет рабочих депутатов в его правах. На партийную принадлежность, за исключением большевиков и максималистов, внимания не обращали. Провели выборы исполкома. Председателем стал член партии РСДРП (меньшевиков) П.Михайлов.

Совет приступил к работе, восстанавливая функции государственной власти в городе. Все закрытые большевиками государственные, общественные и кооперативные организации были открыты. Отменялись запреты на свободную торговлю - и окрестные крестьяне потянулись в город сбыть продукты своего труда и закупить товары, производимые городом. Открыты были магазины, лавки, чайные, рестораны, мучные лабазы и продовольственные склады.

Были объявлены выборы в профсоюзах, в мастерских, в коллегиальное управление заводами. Объявлялись в силе все гражданские свободы: слова, печати, собраний...

Мобилизационные предписания, разумеется, объявлялись недействительными. Молодежь оставалась в городе. Было распоряжение открыть учебные заведения точно в срок: учащиеся гимназий, Школы Оружейного мастерства, ремесленных училищ, земских и приходских школ должны были продолжать образование.

Возобновлялась производственная жизнь в мастерских. Заводы стали наращивать производство: восставшие нуждались в броневых листах, в винтовках, пулеметах, артиллерийских орудиях, в запасных частях.

Другими словами, налаживалась мирная жизнь в Ижевском.

Вместе с тем, Ижевцы уже на третий день после начала восстания, получив подтверждения из Самары, Уфы и Казани, определились: «советы» - форма власти на время, настоящую форму власти в России, как и было уговорено, должно выработать Учредительное Собрание.

Так это описывается в газете «Ижевский защитник» от 23 августа 1918 г.: «До установления прочной связи с Казанью (взятой, как мы помним, войсками полковника В.О.Каппеля 6 августа 1918 г. - Н.С.-С.) исполнительный комитет Ижевского совета рабочих депутатов оставил власть за собой, причем по настоянию Штаба и Исполнительного комитета привлечен к работам член Всероссийского Учредительного собрания о Вятской губернии В.И.Бузанов».

Легко заметить, в чьих руках оказалась власть после свержения большевиков. Это Штаб обороны, созданный «Союзом фронтовиков», а также исполком Совета. Совместно эти два органа власти вводили третий элемент - членов Учредительного собрания.

Из этих лиц был создан Прикамский комитет членов Всероссийского Учредительного собрания (Прикомуч). Прикомуч состоял из трех, а позднее из четырех человек. К привлеченному В.И.Бузанову присоединились Н.И.Евсеев, А.Д.Корякин, затем еще К.С.Шулаков.

По большому счету Прикомуч должен был обеспечивать представительство Ижевцев в Учредительном собрании. На данном этапе этим людям было поручено постоянно держать связь с Самарой, добиваться централизованного политического руководства.

При непосредственном участии Прикомуча был создан юридический отдел Совета. Этот отдел занимался подготовкой правовых оснований, занимался также следственными и судебными делами. Большое участие Прикомуч принял в созднии и работе финансовой комиссии. Опытные чиновники были приглашены работать, чтобы восстановить и упорядочить налоговую систему, распределение денежных и материальных средств по гражданским учреждениям и армейским подразделениям.

Сами члены Прикомуча неоднократно выезжали в войска и участвовали в боевых действиях - тот же Василий Бузанов брал винтовку и становился рядовым роты. Поддержанные с одной стороны всем Ижевским Советом, а с другой Штабом Обороны, они быстро стали набирать политический вес в Ижевском, а затем и по всему Прикамью.

Можно сказать, что заработал переходный орган, призванный в определенных условиях трансформировать «совет» в народом избранный орган управления, в народом учрежденную форму власти.

Ижевский Совет из 250 человек, большая часть которых хотя и очень уважаемые, но немолодые люди, без опыта руководства боевыми частями, тыловыми службами, фронтовой связью, прифронтовыми работами, постепенно передавал главные функции Прикомучу.

В воспоминаниях Д.Федичкина есть одна неточность, с особым рвением подхваченная совпартпропагандистами. Он пишет, что «гражданская власть... перешла было в руки Ижевского Совета рабочих депутатов,... но через два дня Ижевцы воочию убедились, что такой громоздкий, в 250 человек орган власти абсолютно неспособен к быстрым решениям и распоряжениям, которые до крайности необходимы в период восстания. Поэтому гражданская власть на третий день восстания была передана Прикамскому Комитету...»

Этот факт совпартисторики подают как явное доказательство «антисоветского восстания» в Ижевском. На самом же деле Ижевский совет не принимал решения о саморасформировании на 2-3 день после победы восставших. Он действовал до конца октября 1918 года, фактически до последних дней Обороны.

Так, через неделю после начала восстания, 15 августа 1918 г., Ижевский Свет единогласно выносит резолюцию «По вопросу о смертной казни», опубликованную в газете «Ижевский Защитник».

Резолюция эта касалась казалось бы частного случая: Ижевцами был выловлен и арестован П.Лихвинцев. Чужак в Ижевском, сам родом из Калуги, этот ярый большевик был правой рукой С.Холмогорова. Это Лихвинцев создавал бандитскую «красную гвардию» вместе с максималистами зимой-весной 1918 г. Он был комиссаром при помощнике начальника Завода по оружейному отделению. Последняя должность Лихвинцева - городской военком. Это он вместе с В.Жечевым предлагал выставить против рабочих пулеметы - «и пусть помитингуют!»

Чугунолитейная мастерская (в действительности, огромный цех в несколько сот человек) на своем собрании постановили требовать расстрела П.Лихвинцева. Что же Ижевский Совет? В резолюции говорится:

«...принимая во внимание, что российская демократия всегда стояла за отмену смертной казни, а Совет состоит из сынов этой демократии, Ижевский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов единогласно постановил, что он не может одобрить постановление Чугунолитейной мастерской о расстреле Лихвинцева, о чем и довести до сведения этой мастерской и оповестить об этом всех товарищей рабочих, фронтовиков, крестьян и всех граждан г.Ижевска.

В Ижевске не должно быть и речи о смертной казни и расстрелах, которые применялись царскими сатрапами и большевистскими насильниками народной воли!

Долой смертную казнь!

Ижевский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Данная резолюция - свидетельство настоящего гуманистического уровня и высокой христианской морали Ижевцев. Даже испытав неслыханные притеснения и насилия, русские люди в Ижевском находили в себе силы следовать христианскому долгу: не убий, не осуди, прости...

Да, пройдет всего несколько недель, и сами они поймут, что с большевиками говорить о милости, добре, прощении не приходится. Они увидят, что «царские сатрапы» - младенцы по сравнению с выродками-интернационалистами. Что царская Охранка - детский сад перед карательными отрядами Бриллианта, Азина, Барышникова, Чеверева, Аплока, Мельникова.

Из лексикона Ижевцев исчезнет слово «товарищ» и войдет определение «краснокожая дрянь». Понятие «российская демократия» будет оттеснено понятием «наша Оборона». И родится 35-тысячная (!!!) Народная Армия, совершенно необычная вооруженная сила для того времени.

Ижевский Совет будет участвовать во всех важнейших событиях лета и осени 1918 года, вплоть до введения 26 августа военного положения в городе, до обращений к горожанам в сентябре и октябре 1918 года.

Он сохранит свои функции практически до последних дней восстания, оставаясь рупором волеизъявления народа. Об этом периоде деятельности Ижевского совета совпартпропагандисты стараются не сообщать ничего. Потому что как раз в эти три месяца Совет стал образцом власти без коммунистов.

Если и есть специальные исследования, то они сделаны исключительно в интересах режима и держатся под спудом. Задача будущих честных историков, которые когда-нибудь получат в свое распоряжение архивные данные по работе Ижевского совета в августе-октябре 1918 года, обнародовать этот опыт.

Несомненно, что под тяжестью испытаний, в период восстания в самом Совете начались брожения и изменения. Появились группировки. Есть свидетельства, что среди депутатов были даже сторонники примирения с большевиками. Снова были проведены перевыборы членов и председателя исполкома. Взамен П.Михайлова месяц спустя станет Астраханцев. Депутаты Совета будут искать все новые формы политического обустройства, постоянно заявляя, что окончательно этот вопрос в стране должно решить Учредительное Собрание.

Прикомуч в это же время будет набирать политическую силу, исключительно за счет поддержки его Штабом Обороны. Ижевский Совет, как представляется, уступал политические позиции Прикомучу. Однако оставлял за собой право быть органом обсуждающим и рекомендующим. Ижевцы, многое понимающие именно так, как это сказано, само слово «совет» рассматривали, как постоянное представительство тех, кто обсуждает проблемы, обдумывает положение, дает советы.

Несомненно также и то, что военно-политическая обстановка в Ижевске и вокруг него требовала новой организации самоуправления. Первый наскок красных банд, 9-го августа 1918 года, был удачно отбит.

Однако это было лишь начало долгой, кровопролитной, трехмесячной Обороны. Город-Завод должен был перестроиться на иной лад. Военные руководители понимали это прекрасно. Роль Ижевского Совета становилась все более консультативной и вспомогательной. Роль Штаба Обороны возрастала с каждым днем.

Кстати сказать, резолюция Ижевского совета по поводу смертной казни вообще и приговора П.Лихвинцеву, в частности, получила широкую огласку. Однако поддержку ей Ижевцы не оказали - и в этом тоже сказался характер города, характер заводчан. Высокие слова сказаны и услышаны, благие намерения поняты, но чувство справедливости у горожан было развито очень сильно.

Тем более, что каратели шли волна за волной и очень скоро Ижевские семьи начнут терять кормильцев, родных, близких, отцов, мужей, братьев, сестер. Плач и причитания по убитым будут слышны то в одном, то в другом доме, а то и в нескольких сразу домах на одной и той же улице. Священники не будут успевать отпевать упокоившихся героев. Ложевая мастерская Завода, частные мастерские по изготовлению сундуков, телег и мебели будут завалены работой - заказы на гробы пойдут нескончаемым потоком. Удивительно ли, что сами депутаты Совета очень скоро будут заняты совсем иными проблемами, а не спасением жизни преступникам?

Совпартпропагандисты позже обвинят Ижевцев, что они скатились до уровня военной диктатуры.

О том, что за «диктатура» родилась в Ижевском и как вооруженный народ сумел отбиваться от многотысячных армий в течение трех месяцев, в следующих главах.


"ВЕРНОСТЬ"