1 сентября, «Комсомольская правда»опубликовала интервью русского солдата Андрея Попова, вернувшегося домой в Саратов после 11 лет рабства, в котором он находился в Дагестане. Едва появившись на родине, Попов оказался за решеткой. Поскольку его объявили дезертиром. Бывшего солдата отправили в изолятор временного содержания и лишь спустя восемь суток начали заниматься расследованием его дела. Отойдя от шока, «дагестанский пленник» поделился в интервью изданию своей историей.

«У нас в части солдат периодически отвозили работать на чьих-нибудь дачах. Обычно это делалось в выходные, в наше личное время, когда командования в части не было. Нам ничего не платили, но офицеры, видимо, получали за это деньги. Приезжал человек в штатском, забирал бойцов, потом возвращал. Работа была разная – то фундамент залить, то огород вскопать, то что-то строить. Так было и в тот раз. Дача находилась в 40 минутах езды от части, владелец – кавказской национальности, - объясняет Андрей, с явным южным акцентом. - Я сделал работу, меня посадили обедать. Налили стопку – "пей"! В принципе, нам в выходные это разрешалось. Я выпил и отключился… Видимо, мне что-то подсыпали. Скорее всего клофелин. Потому, что приходил в себя долго и мучительно, голова раскалывалась. Таких же, как я было человек 16. Правда, я один военный, остальные гражданские. Мы ехали в грузовом вагоне почти сутки, нас просто закрыли. Оставили в углу воду и хлеб. Потом, когда привезли, дверь открыли – вплотную к вагону стоял автобус. Бежать было некуда! Нам объяснили: "вы тут никто, и искать вас не будут"».

По словам А.Попова, там где он работал, было около 800 человек, поделенных на бригады. «Подъем в пять утра, отбой в десять вечера, - вспоминает бывший пленник. – Я работал на ленте, перекладывал с нее кирпичи на стол, с которого их отправляли потом в печь. Каждый сырой кирпич весит 28 килограммов, а за сутки при средней нагрузке завод выпускал около 50 тысяч штук. Нас на ленте всего пятеро стояло, то есть по 10 тысяч кирпичей в сутки на каждого. Дружить ни с кем не получалось, максимум – успеешь перекинуться парой слов. Вечером просто падаешь и выключаешься от усталости… Спали сначала в вагончиках, в 2005 году нам разрешили построить себе барак. Мылись в душе, он был один на все 800 человек. Но если себя забросить - сгниешь заживо».

Кормили пленников преимущественно перловкой, вспоминает А.Попов. «Еда была ужасная, и ее постоянно не хватало. Засыпал и просыпался голодный. Спасали сигареты. Нам в неделю выдавали три пачки "Примы", и мы глушили ими голод. Сейчас вот никак не могу накуриться. И желудок еле живой. Мне родные привозят нормальную еду, а организм не принимает. Чуть жирнее что-то съел, уже плохо! Поэтому сижу на кисломолочных продуктах сейчас».

Убежать из рабства Попову удалось только с третьего раза: «В первый раз я ушел метров на 500, вернули избили. Во второй – добежал до местного отделения милиции. Меня посадили в машину и отвезли, не поверите, обратно на завод! Они знают про него, все решено, все куплено! Тогда меня очень сильно избили. Выбили челюсть, сломали руку, ребра. Я лежал и не мог встать, мне помогали такие же рабочие. В больницу там никого никогда не возят… В качестве охраны молодые дагестанцы из местных. Они все занимаются единоборствами. И сбежавший человек для них – как боксерская груша! Избивают до полусмерти и бросают. А утром человека уже нет. Спрашиваешь – где он? А они усмехаются "убежал"! Ну как полуживой человек убежать может?»

«Мы там рабы. Что с нами – никого не волнует, лишь бы работали. Русский человек, способный работать, в Дагестане стоит 10-15 тысяч рублей. Нас покупали, вербовали, крали. Кому-то обещали сбор яблок, кому-то большие зарплаты. А в итоге, все оставались без документов, ни о каких деньгах речи вообще не шло. А работали как проклятые», - поделился воспоминаниями Андрей Попов.

Сбежать же Андрею, в конце концов, помог один дагестанец, женатый на русской. «Он и помог сбежать. Не только мне, но и еще нескольким парням. Он вывез меня оттуда и выпустил. Фамилию я естественно говорить не буду», - рассказал Попов.

Оказавшись на свободе, А.Попову теперь необходимо доказать следствию, что он не дезертир. «Я даже не думал, что так будет. Я надеялся, что меня ищут... Но ничего, есть свидетель, такой же пленник. Только его вытащили оттуда раньше, чем меня. Он меня опознал. А потом буду устраиваться на работу, женюсь. Раньше хотел служить в армии, или в милиции работать, а теперь не хочу. Разочаровался. И еще – за себя я уже не боюсь, боюсь за тех ребят, что там остались. Там их очень много, из Саратова, Питера, Москвы. Их надо оттуда вытаскивать. Надо прикрыть эту лавочку. Вот этим и займусь! Их же тоже кто-то любит и ждет домой...» - заключил Андрей Попов.

Материал по теме:
* Предприниматель провел в рабстве на кирпичном заводе в Дагестане 16 лет
http://pmv-ru.livejournal.com/834025.html
* В Махачкале освобождены 30 «рабов» с кирпичных заводов
http://pmv-ru.livejournal.com/744768.html
* Уехал на заработки в Дагестан, а вернулся из рабства
http://pmv-ru.livejournal.com/744628.html
* Трое русских и белорус сбежали из рабства в Дагестане
http://pmv-ru.livejournal.com/834418.html
* Житель Удмуртии освобожден из дагестанского рабства
http://pmv-ru.livejournal.com/745923.html
* Около 200 человек освобождены из рабства в Дагестане
http://pmv-ru.livejournal.com/745699.html
* Дагестанские кирпичные заводы используют рабский труд
http://pmv-ru.livejournal.com/745216.html
* Республика Дагестан - "МК” вытащил солдата из рабства
http://pmv-ru.livejournal.com/744986.html
* Воронежская область - Бомжей с вокзалов области забирают в рабство на Северный Кавказ
http://pmv-ru.livejournal.com/26824.html
* Дагестанские рабы на Родине, в России, стали бомжами
http://pmv-ru.livejournal.com/746194.html
* Саратовская область - Без вести пропавший житель Аткарска найден в Дагестане
http://pmv-ru.livejournal.com/746311.html



-Андрей, расскажите хоть какую-то конкретику о Дагестане. Где вы работали, что делали?

-Там все находятся в качестве рабов. Мы изготавливали кирпичи, это самый большой и адский труд. Ни один человек не пожелает злейшему врагу такого испытания. Я стоял на ленте – это самое тяжелое место. Каждый кирпич в сыром виде весит 28 килограммов. Каждый человек должен был перекидывать не меньше десяти тысяч кирпичей за день, и все вручную. Сами подумайте, какое здоровье я им оставил и что у меня со здоровьем сейчас. 11 лет – это не шутка.

-Почему вам не удавалось сбежать?

- Там все куплено. Абсолютно все.

-И правоохранительные органы?

- Конечно. Они все за это большие деньги получают.

-Как была организована охрана завода?

-Там находятся бригадиры, это местные жители, молодые пацаны, здоровые все, против них идти бесполезно, потому что забьют просто насмерть.

- А были случаи, когда забивали насмерть?

- При нас не забивали, но вечером, допустим кто-то убегает, его находят, избивают, а утром просыпаешься – его уже нет. У бригадира спрашиваешь: а где этот человек? – Убежал. Но вы сами подумайте, человек в полуметровом состоянии, как он убежит? Пропали без вести…

Я пытался два раза бежать, но меня ловили и очень сильно избивали. Я из-за чего выжил, потому что у меня какая-то надежда оставалась, что вернусь домой. И вот я вернулся…

-Как вам все-таки удалось бежать?

-Мне помог человек со стороны, видимо, у него были связи в Дагестане. Это дагестанец, я не могу назвать его имя, так как его могут свои же просто-напросто забить. Он не одного человека вытащил оттуда, и, дай Бог, не последнего. Когда меня освободят и снимут все обвинения, я тоже займусь этим и буду вытаскивать людей. Чего бы мне это не стоило – законными, незаконными методами, я буду как-то вытягивать пацанов. Как именно, пока не знаю, сейчас я нахожусь в части, если бы был дома, уже бы что-то планировал. Но буду бороться, пока все это не прекратиться и все эти заводы не закроются.

- Как думаете, следствие по вам будет объективным?

-Я надеюсь, но говорят, что следствие пока все путает не в мою сторону, а хотят все поставить на сторону государства, будто бы я сам убежал. Хотят все это прикрыть. Но я не считаю себя виновным и буду добиваться, чтобы все обвинения с меня были сняты, потому что я знаю, что прав.

Журналистам "Взгляда" также удалось узнать официальную позицию по этому делу помощника уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина, начальника пресс-службы МВД РФ, полковника милиции Олега Ельникова и начальника пресс-службы МВД Дагестана Вячеслава Гасанова.

По словам советника уполномоченного по правам человека в РФ Григория Бондарева, с подобными историями к омбудсмену официально не обращались, но то, что они реальны, для правозащитников не новость.

"Военнослужащих и не военнослужащих под разными предлогами похищали, завлекали на объекты, и люди оказывались фактически в рабстве… Необходимо тотальное расследование деятельности подобных производств в Дагестане, как и вдругих местах. Но главное сейчас позаботиться о здоровье Андрея Попова, подлечить и привести в нормальное состояние, после чего выяснить его действительный статус. То, что его после всего этого могут еще и заставить дослуживать, неправильно даже с точки зрения здравого смысла: ему тридцать, а по нашему законодательству призывной возраст ограничен 27 годами", - сказал г-н Бондарев.

Начальник пресс-центра МВД РФ Олег Ельников, выслушав историю Попова от журналиста, сообщил, что расследование подобных случаев не входит в компетенцию министерства. "Мы не имеем права лезть в то, что касается военных. Этим занимается военная прокуратура. Если будет достоверно доказано, что его удерживали в неволе, то все документы будут переданы в гражданские подразделения. Пока все, что я услышал, тянет на 126 статью УК "Похищение человека". Но до объявления результатов проверки его объяснения все равно считаются словами", - высказался Ельников.

Начальник пресс-службы МВД Дагестана Вячеслав Гасанов рассказал, что пока запросов по делу Попова из военно-следственной прокуратуры к ним не поступало. Но поскольку звонки с вопросами идут регулярно, ведомство взяло на себя инициативу пока неофициально проверить кирпичные заводы. По утверждению Гасанова, в МВД прикладывают все усилия, но ничего не находят. В частности, силовики выезжают на заводы и опрашивают рабочих на предмет добровольности их нахождения на объектах.

"Также мы спрашиваем, знают ли они Андрея Попова. Там его никто не знает. Но проверены еще не все кирпичные заводы", - сказал Гасанов.

2-09-2011, Взгляд-инфо

Originally posted by gazetazwezda at Предприниматель провел в рабстве на кирпичном заводе в Дагестане 16 лет

Ногайская степь, по которой кочевали еще половцы и печенеги, раскинулась в предгорьях Кавказа между Чечней, Дагестаном и Ставропольским краем. Редкие аулы, население которых долгим подозрительным взглядом провожает каждого незнакомца.
Гудит Ногайская степь под колесами тяжелых грузовиков с дагестанским кирпичом. В степи словно загон для скота: несколько сараев, окруженных колючей проволокой, — кирпичный завод. С утра до вечера здесь трудятся русские рабы, большинству из которых суждено сгинуть в чужой земле. Редко кому удается через долгие годы вернуться домой в Россию.
На каждом заводе трудятся 100–200 рабов. Сколько таких заводов принадлежит дагестанским абрекам и баям? Сергей Оборин за 16 лет работал на четырех.

— Бывших бомжей среди рабов я не заметил, — рассказывает Сергей Никифорович. — Бомжи очень слабые, не могут работать, а если их сильно бить, то быстро умирают. Такие хозяевам не нужны. На дагестанских заводах трудятся нормальные мужики из Украины, Ставрополья, Рязани и Москвы. Один из них был из Лысьвы. Некоторые попадают в рабство за деньги. Коля из Белоруссии был должен деньги бандитам, которые продали его на Кавказ. Но большинство были специально украдены и проданы в рабство — так же, как и я. Это уже потом некоторые из них, кто выжил, но лишился сил, становились бомжами, которых хозяева просто выгоняли на улицу.

В восьмидесятые годы Сергей Оборин спасал людей на шахте в поселке Скальный, где работал командиром отделения горноспасателей. В любое время по тревоге они спускались в отравленные газом забои, делали перемычки, выносили пострадавших шахтеров. До сих пор он любит и умеет работать. А тогда со всей силой молодости бросался на каждое новое дело. В 1987 году одним из первых в Чусовом создал ремонтно-строительный кооператив «АСВИС», который назвал по первым буквам имен двух сыновей, себя и жены. Кооператив занимался ремонтом жилья и приносил семье неплохой доход. В 1990 году Сергей Оборин взял в аренду здание магазина в поселке Скальный, нанял продавца и стал торговать обувью и одеждой. Каждый месяц Сергей ездил за товаром в Москву в «Лужники».

Летом 1991 года его жизнь раскололась на две половинки. Но тогда в жарком июле он еще об этом не знал. Как никогда раньше Сергей Оборин чувствовал себя хозяином своей судьбы и верил в свои силы.

— Жизнь удалась! — весело смеялся тридцатисемилетний Сергей Оборин и нежно целовал любимую жену — красавицу Светлану.

Рядом терлись возле них два сына 11 и 13 лет… Сергей Оборин просто светился от счастья.

Потом поезд Нижний Тагил — Москва набирал ход, все дальше унося Сергея от города Чусового и от прежней мирной жизни. За два дня в Москве Сергей под завязку загрузился товаром: спортивными костюмами, обувью и одеждой. Вышло четыре больших баула. Вечером он сидел на вокзале. До поезда Москва — Нижний Тагил, на котором он собирался уехать домой в Чусовой, оставалось три часа.

Сергей закурил. Рядом встали трое мужчин 25–30 лет славянской внешности, в спортивной одежде, попросили огоньку. Спросили:

— Ты куда?

— На Урал.

— Мы тоже в ту сторону, до Ярославля.

Мужики поговорили за жизнь. Сергей достал бутерброды, предложил спутникам. Один из новых знакомых сходил до киоска, принес четыре бутылочки кока-колы. Все взяли по бутылочке, одну протянули Сергею.
Он запил свой бутерброд пенящейся терпкой влагой, сделал еще несколько глотков и вдруг очень быстро стал погружаться в тяжелый свинцовый сон, которому невозможно было сопротивляться.

Очнулся он на полу автобуса «ЛиАЗ», среди других таких же бедолаг. Тридцать мужиков лежали в проходе и между сиденьями. Стоял невыносимый смрад, люди оправлялись под себя.
Автобус мчался по автотрассе где-то в Волгоградской области. На передних сиденьях сидели трое охранников-кавказцев, еще один — сзади. Когда Сергей сделал попытку подняться и спросить, где они находятся, молодой кавказец вскочил с переднего сиденья и подбежал, ступая прямо по телам пленников. Ударил ногой в голову, разбив нос и губы.

— Нельзя вставать! Нельзя говорить! Лежи…! — добавил он смачное ругательство и вернулся на свое место.

В автобусе запрещалось не только вставать и разговаривать, но даже поднимать голову.

Оборин почувствовал необыкновенную вялость, апатию и безразличие. Все было, как в замедленном сне. Рабам кололи сильнодействующее лекарство, от которого человек становится тупым и равнодушным, неспособным сопротивляться. Такие «лекарства» спецслужбы начали использовать еще в семидесятые годы, а после развала Союза они попали в руки бандитов.

За окном тянулись бес-крайние степные про-сторы. Несколько раз автобус останавливался, кавказцы выходили и с кем-то разговаривали, а затем ехали дальше. Наконец «ЛиАЗ» надолго остановился, бандиты выволокли наружу десять человек, в том числе Сергея. Автобус с остальными пленниками поехал дальше.

Посреди степи стояло несколько дощатых строений, вагончики, несколько ям, кучи земли и штабеля кирпичей. Здесь на кирпичном заводе, окруженном колючей проволокой, жили около ста рабов под бдительным надзором дюжины откормленных охранников в камуфляжной форме.

Избив для профилактики десятерых новобранцев, каждому из них поставили еще один одурманивающий, лишающий рассудка укол.

Вечером всем рабам дали по куску черствого хлеба и кружке воды и отправили спать в вагончики с четырехъярусными деревянными нарами, между которыми едва можно было протиснуться, чтобы залезть на свое место. Больше всего поражало, что прежние рабы старались не разговаривать ни с вновь прибывшими, ни друг с другом. Когда Сергей спросил соседа при всех о том, как он попал в рабство, тот шарахнулся от него и сразу замолчал, нахохлившись, как больной цыпленок.

Разговаривать без необходимости узникам строго запрещено, это Сергей понял скоро, когда в вагончик влетели несколько дюжих охранников и с ходу начали бить его в зубы.

— Заткнись, а то…! Много будешь разговаривать — скоро помрешь!

До сих пор Сергей не может понять, как охрана так быстро узнавала о всех разговорах в вагончиках, но действовали они в таких случаях всегда на удивление оперативно. Вот почему за долгие годы Сергею очень мало удалось узнать о своих товарищах по несчастью.

Ранним утром их всех согнали с нар и выдали завтрак: по куску хлеба и кружке воды. Сахара и чая Сергей Оборин не видел все шестнадцать лет пребывания в дагестанских концлагерях. Днем в обед заключенным варили вермишель без соли. Мучная диета нужна была не только для экономии, но и из соображений безопасности для рабовладельцев. Еще в Древнем Египте и Вавилоне рабовладельцы заметили, что если кормить рабов только мучной пищей, они, конечно, хуже работают, но зато становятся вялыми и неспособными бунтовать против своих хозяев.

Несчастные на кирпичном заводе трудились по двенадцать часов в день. Глину с песком выкапывали здесь же на территории завода, затем раствор мешали в огромных чанах и вручную набивали им кирпичные формы. Полученные сырые кирпичи обжигали в примитивной печи, которая работала на мазуте. За шестнадцать лет Сергей Оборин отлично освоил все операции от формовки до обжига кирпича.

Если раб не выполнял дневную норму в 1500–2000 кирпичей, то его жестоко избивали, сапогами выщелкивая зубы. Никакой медицинской помощи для рабов не было. Для лечения всех болезней от зубной боли до внутренних кровотечений «заботливая» охрана выдавала только одно лекарство — йод. Если начинали невыносимо ныть сломанные зубы, Сергей Оборин поливал йодом больные места, чтобы унять боль.

Летом каждый месяц кто-нибудь из заключенных решался бежать. Но охрана не боялась таких побегов, полагаясь на местных жителей, которые всегда выдают русских беглецов. На следующий день несчастного обычно ловили и зверски избивали, ломая не только зубы, но и кости и бросая растерзанное тело на всеобщее обозрение. Если раб выживал, то его скоро снова гнали на работу.

Первый побег Сергей Оборин совершил на второй год рабства, когда перестали колоть лекарство, отшибающее волю к жизни. Вечером после отбоя в темноте ему удалось незамеченным выбраться из вагончика и, проскользнув под колючей проволокой, убежать в степь. Сергей шел наугад, лишь бы подальше убраться от этого проклятого места. Дойдя до мелкой речушки, он пошел дальше вдоль ее русла. Утром его настиг «уазик» с тремя охранниками из лагеря-завода. Сергея долго били, искалечив ноги, сломав запястье правой руки, несколько ребер. Потом все эти повреждения, а также множество других, более поздних побоев будут зафиксированы судебно-медицинской экспертизой.

Несколько недель бесчувственное тело Сергея Оборина валялось перед вагончиками. Мужики обмыли его раны, на сломанную руку наложили самодельную шину из деревянных палок, крепко обмотав тряпками. Удивительно, но Сергей не только выжил, но скоро встал на ноги, и его снова погнали на работу. Через год непокорного раба продали на другой завод — покрупнее. Прошло еще несколько лет, и Сергей Оборин совершил свой второй побег. Его снова избили, а затем продали на третий кирпичный завод.

На этом, самом крупном заводе, было около двухсот рабов. Кормили здесь немного получше: в вермишель добавляли кусочки курятины: для запаха. Хозяин третьего завода — дюжий красномордый дагестанец лет сорока по фамилии Лакоев или Лактоев — в юности серьезно занимался вольной борьбой и любил лично расправляться с рабами, пойманными после неудавшегося побега.

Прошло уже десять лет рабства, за которые Сергей Оборин изме-нился до неузнаваемости, из энергичного сильного мужчины превратившись в замученного и больного доходягу. Но дух его все еще не был сломлен. Третий и последний побег был самый продолжительный из всех. Сергею Оборину удалось пересечь степь и добраться до дагестанской деревни. Он обратился за помощью к пожилой женщине, попросив воды и хлеба. Пока Сергей отдыхал, в аул приехали четыре дагестанских милиционера. Сразу, не говоря ни слова, они начали бить русского раба по лицу, затем пинали поверженного, лежащего на земле. Но костей на этот раз не ломали. Натешившись, несчастного пленника затолкали в «уазик» и повезли обратно на кирпичный завод.

Всех рабов собрали на пустыре под присмотром охранников. Сергея Оборина приволокли и бросили под ноги Лакоеву. Хозяин стоял над его головой с обнаженным лезвием. Он резко потянул Сергея за руку и рубанул сплеча, отхватив половину среднего пальца так, что обрубок отлетел далеко в сторону.

— Еще раз сбежишь — руку буду рубить! — заревел рабовладелец, размахивая окровавленным обрубком.

Сергею Оборину доставалось больше всех, потому что он один из немногих, кто пытался сопротивляться, схлестывался с охраной. Но бежать в Дагестане было некуда. Впрочем, не вся милиция и власти были на стороне рабовладельцев. На рабзаводах в Дагестане выкопаны специальные погреба. Несколько раз на заводах были настоящие проверки, во время которых рабов прятали в эти глубокие ямы, которые снаружи искусно маскировали.

В 2007 году Сергею Оборину исполнилось 53 года. За шестнадцать лет жизни в рабстве сил и здоровья у него уже почти не осталось. Ныли переломанные кости, болело где-то под ребрами, нечем было есть — выбиты почти все зубы.

На четвертом заводе хо-зяин пожалел несчастного русского. Его вме-сте с двумя такими же доходягами выпустили за ворота рабзавода, выдав буханку хлеба и пятьсот рублей и показав дорогу в сторону близкого Ставропольского края. Втроем они брели целый день, переночевали в поле и на следующий день дошли до маленькой железнодорожной станции. Самый пожилой из них троих, уже за шестьдесят лет, интеллигентный и вежливый, которого товарищи по несчастью звали уважительно — Виктор Григорьевич, попал в рабство из Ворошиловградской области. Он шел с большим трудом, задыхался, отставая от своих товарищей. На станции Виктор Григорьевич сел на скамейку и через 15 минут перестал дышать. Двое оставшихся в живых дальше от этой станции решили идти поодиночке.

Родина встретила Сергея Оборина неласково. Больной, грязный и вшивый, без документов, со всклокоченной спутанной бородой и несчастными, затравленными глазами Сергей Оборин не вызывал больше доверия ни у милиции, ни у жителей казачьих станиц. Бывший владелец магазина и первый кооператор превратился в настоящего бомжа, от которого «приличные» люди шарахались в разные стороны.

Дважды его задерживали работники милиции, но никто из них не поверил в удивительную, неправдоподобную историю о заводах, на которых трудятся сотни рабов, об отрубленных рабовладельцами пальцах и безымянных могилах в Ногайской степи. Милиционеры смеялись над полоумным бомжем без документов, однажды даже несильно попинали бедолагу и отобрали деньги. А он упрямо месяц за месяцем шел вперед, пешком через весь Ставропольский край и Ростовскую область. Зарабатывал хлеб, копая грядки у пожилых женщин в деревнях, колол дрова и чинил хозяйские заборы. В одной деревне запомнил заботливую русскую бабку Алефтину, которая постригла его страшную бороду и заваривала травы, пытаясь вывести вшей.

Отправившись в путь летом 2007 года, весной 2009 года Сергей Оборин дошел до города Боровска Калужской области. В коттеджном поселке Ермолино прямо перед оторопевшим вшивым бомжем остановился джип, хозяин которого спросил у Сергея сможет ли он вставить двери? В доме у нового русского Сергей: не только вставил 12 дверей, но, закупив необходимые инструменты, по собственному чертежу создал шикарную лестницу из натурального дерева. Бизнесмен честно заплатил за сложную работу бездомному бродяге больше ста тысяч рублей. На заработанные деньги Сергей привел себя в порядок, купил новую одежду и нанял за 60 тысяч машину от Боровска до Чусового.

Словно Одиссей из Итаки, через восемнадцать лет Сергей Оборин вернулся в родной город, где его давно уже никто не ждал. 21 мая 2001 года он был официально признан умершим по решению Чусовского суда. Жена давно считала себя вдовой и за прошедшие годы успела несколько раз развестись и снова выйти замуж. У воскресшего из мертвых не осталось ни документов, ни семьи, ни имущества. Сын Антон успел даже установить памятник отцу на местном чусовском кладбище, под которым не было тела, но табличка с датой рождения и смерти и фотография, как положено, были на месте.

В первый же день Сергей разыскал свою сестру Любу, которая тут же упала в обморок, увидев вернувшегося с того света брата. Пришлось даже вызывать «скорую помощь»… Через два дня к отцу примчался сын Антон, затем издалека приехал другой сын — Владимир. Детям, которых он оставил 11-13-летними пацанами, исполнилось уже 32 и 34 года! Посмотреть на воскресшего из мертвых приехали двоюродные братья из Лысьвы и старшая сестра Лена, майор юстиции из Ныроба. Слезам счастья, объятиям и радости не было границ.

Через несколько дней Сергей Оборин съездил в деревню Копально повидать прежних друзей. И первой, кто встретил его возле остановки автобуса, оказалась Таня Аронова, в девичестве Шелковникова.

— Замужем? — сразу спросил Сергей.

— Нет, развелась…

— Я тоже холост, — признался воскресший из мертвых.

Скоро по его заявлению суд отменил прежнее решение и восстановил Сергея Оборина в списке живых. 16 июля 2010 года Сергей и Татьяна подали заявление в ЗАГС.

Несмотря на целый букет болезней, приобретенных за годы рабства, Сергей Оборин не потерял способности и желания трудиться. Около дома Татьяны в Копально он построил из обрезков бруса маленькую ферму на два десятка свиней, в которой осталось доделать крышу и настелить пол. Зарегистрировался как индивидуальный предприниматель. Вот только в управлении сельского хозяйства, где Сергею, как и другим сельским предпринимателям, обещали компенсировать затраты на строительство, в субсидии ему отказали. Как и нескольким другим сельским предпринимателям из Копально, в том числе другу Сергея Оборина грузину Давиду Чикобаве, который серьезно занимается свиноводством.

Никаких компенсаций за перенесенные страдания Сергей Оборин не получил. Время, которое он провел в рабстве, выпало из трудового стажа. За восемнадцать лет потерялись документы на шахте «Скальная», сама шахта давно закрылась, и теперь он даже не может доказать, что работал там и что он заслужил шахтерскую пенсию.

— В чиновничьих кабинетах мне заявили: раз не можешь найти документы, то пойдешь на пенсию как все, по возрасту, — жалуется Сергей Оборин, на теле которого рабство оставило страшные следы. Сергей Никифорович с трудом ходит, припадая на искалеченную ногу. На запястье руки страшная шишка — след от неправильно сросшегося перелома.

Впереди у Сергея Оборина новое испытание — в июне ему предстоит сложная операция в Перми, врачи обнаружили у него рак легких. Скорее всего, это последствия страшных побоев, переломов ребер, спанья на холодных деревянных нарах. Но после всего пережитого Сергей уже ничего не боится, даже смерть не так страшна, чем то, что он пережил в Дагестане.

— Обидно, что государство не хочет нас защищать, — сетует бывший кавказский пленник. — Материалы следствия из нашего ФСБ отправили еще в декабре 2009 года в Дагестан, но оттуда нет ни ответа, ни привета.

Впрочем, нельзя сказать, что дагестанские власти вообще не ведут никакую борьбу с рабо-владением на территории республики. После скандала на страницах центральных СМИ с солдатом из Липецкой области Антоном Кузнецовым, которому удалось бежать из рабства с кирпичного завода в Дагестане, в 2009 году дагестанская прокуратура вынуждена была провести проверку, в результате которой на кирпичных заводах было обнаружено около 200 человек без документов, которые трудились, не получая зарплату. По результатам проверки в Дагестане было возбуждено 155 дел об административных правонарушениях, поскольку русские рабы содержались на заводах без регистрации и административного учета. Видимо, некоторых рабовладельцев все-таки наказали — штрафами.

Что им штрафы? Рабство в Дагестане процветает! Так в какой стране мы живем?...

газета Звезда Юрий СОФОНОВ

http://pmv-ru.livejournal.com/