22 сентября 1918 года в Арзамасе арестовали 26-летнего Бориса Нейдгарта.  В те дни в охваченной революционным безумием России бушевал красный террор. Молодому штаб-ротмистру, да еще сыну крупного царского сановника, грозил расстрел.

Доставлен без оков

Но палачи не спешили с расправой. Председатель Арзамасской уездной чрезвычайки Зиновьев быстро смекнул, что в случае с родовитой жертвой необходимо приостановить конвейер смерти, лихо запущенный по приказу всемогущего Лациса, главы ЧК Восточного фронта, и бывшего бундовца Воробьева,  заправлявшего в губернской комиссии. Нейдгарт-младший мог дать ценные сведения о родственниках. И прежде всего о дяде Дмитрии Борисовиче, включенном в секретные списки подлежащих аресту и безоговорочному расстрелу за дореволюционную политическую деятельность.

На первом допросе Борис показал, что родился в 1891 году в деревне Козловка Ичалковской волости Княгининского уезда. Бывший дворянин, офицер, в партиях не состоял и не состоит, имеет высшее юридическое образование, в войну был на фронте, а демобилизовавшись, жил у родных в Арзамасе. Отец - бывший член Государственного совета Алексей Борисович Нейдгарт. «Вины за мной никакой не значится, - собственноручно написал узник, - арестовываюсь в качестве заложника».

Две недели провел Борис в застенке, после чего был отправлен в губернский концлагерь. В сопроводительный документ начальник арзамасской тюрьмы вписал: «Волосы русые, лицо чистое, глаза серые. Направляется без оков».

Суть  террора

С 7 октября Нейдгарт числился уже за Нижегородской ЧК. В том концлагере, спешно созданном в начале сентября 1918 г. где-то на окраине Нижнего (есть версия, что в Крестовоздвиженском монастыре), томилось до тысячи заложников.

В августе, боясь наступления белого полковника В.О. Каппеля, недавно овладевшего Казанью, нижегородские чекисты навели, как того требовал Ленин, массовидный террор. Аресты шли по доносам вездесущих сексотов, но чаще - по классовому признаку, в полном соответствии с истерическими заклинаниями вождя.

А также по инструкциям правой руки Дзержинского Лациса-Судрабса, писавшего: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, - к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом - смысл и сущность красного террора».

То были не пустые угрозы. Первые расстрелы заложников - для запугивания населения - начались в августе, а после покушения на Урицкого и Ленина приобрели лавинообразный характер. К моменту ареста Бориса Нейдгарта в губернии в считанные дни было без суда и следствия убито несколько сотен бывших офицеров, полицейских, жандармов, священников, предпринимателей, чиновников. Просто обывателей, попавших под частую воробьевскую гребенку.

Домой, к родителям

Повторный допрос в Чека состоялся 5 ноября в 20 часов 20 минут. К прежним показаниям Нейдгарт добавил, что окончил гимназию и юридический лицей в Петрограде. Жил на Каменноостровском проспекте, 13. В начале войны поступил на 6-месячные кавалерийские курсы Пажеского корпуса и в июне 1915 г. стал прапорщиком. До конца 1917 г. воевал штаб-ротмистром на Юго-Западном фронте в знаменитом Текинском полку. Затем болезнь, эвакуация, месячный отпуск в Киеве, у дяди Ф,Н. Безака. И наконец, демобилизация.

До лета 1918 года Борис был у родителей в Арзамасе. Нигде не служил. Съездил в Петроград, чтобы сдать квартиру и продать вещи: на вырученные деньги предстояло содержать семью.

Борис чуял, что чекистам малоинтересен его прямодушный рассказ. От него ждали выдачи, где скрывается столь ненавистный для обуреваемых местью большевиков дядя, Дмитрий Нейдгарт. Отвечая на вопросы угрюмого и косноязычного следователя-латыша, Борис не мог знать, что отцу оставалось жить считанные часы. Алексея Борисовича Нейдгарта, шурина П.А. Столыпина, расстреляют 6 ноября рядом с тюрьмой Чека, в Жандармском овраге.

А 11 декабря Нижегородская ЧК (члены:  Воробьев, Хахарев, Мовчан, Буссе, Криппен, Ансон, Матушон, Лелапш, Сафро) постановила: «Нейдгарта Бориса Алексеевича держать как заложника на все время гражданской войны».

Формализм Лубянки

В скудном архивно-следственном деле есть еще несколько пожелтевших от времени листков. Среди них ходатайство профессора и декана НГУ Дмитрия Владимировича Калугина. Он знает Бориса Нейдгарта с детства и ручается за полную его благонадежность («ничем, кроме науки и службы не интересовался, политикой не занимался»). А потому просит овободить. Там же - прошение самого Бориса Нейдгарта в президиум Губревтрибунала с повторением все тех же фактов биографии и просьбой сообщить о его участи. Датировано 9 мая 1919 г.  

Менее чем через два месяца в ВЧК поступило еще одно ходатайство, от Елизаветы Алексеевны Нейдгарт, проживавшей в Москве, Ржевский пер., 10. Брат, писала она, арестован 22 сентября 1918 г. вместе с отцом. 21 октября мой отец был вторично арестован в Арзамасе и препровожден в нижегородский концлагерь, а 5 ноября по постановлению Нижегородской губчека расстрелян. Мой брат обращался 3 марта 1919 г. в ревтрибунал с прошением о применении к нему амнистии ВЦИК, пункт 7, трибунал решил дело в его пользу, но губчека воспротивилась его освобождению, заявив, что он числится за ВЧК. Брат, которого комиссия считает важным заложником, содержится в 1-й нижегородской тюрьме.

Не вникая в суть, президиум ВЧК запросил нижегородских товарищей: «Что представляет собой в политическом и социальном отношении Нейдгарт?»

Нижний ответил лаконичной телеграммой: «Гр. Нейдгарт является представителем крупной буржуазии, бывший штаб-офицер Туркменского полка, отец - бывший граф, член Государственного совета, земский начальник, брат известного Нейдгарта, градоначальника Одессы, расстрелян в период красного террора». Лубянка согласилась.

Не отмоешь до бела

14 мая 1920 г. Нижгубчека вернулась к вопросу. Заседали: за председателя - Пронин, секретрь - Киселев, присутствовал Михельсон. Слушали дело № 635 по обвинению Нейдгарта Бориса Алексеевича, приговоренного к заключению в концлагерь на все время гражданской войны. Постановили: в амнистии ВЦИК отказать.

Здесь тонкий ручек материалов следственного дела внезапно пересыхает. Окончательного процессуального решения в деле нет. Возможно, было, и его изъяли. Таких дел с оборванным концом в фонде бывшего КГБ Центрального архива Нижегородской области множество. Какую цель преследовали авторы архивных обрезаний? Жалости к читателям? Сокрытия истинных масштабов террора? Стремления любой ценой сохранить романтический глянец на истории ВЧК?

Вопросы риторические. Сегодня, при оглушительном барабанном бое по поводу «сталинских репрессий мы молчим о злодеяниях ленинских. О создателях чудовищной машины геноцида и ее миллионных жертвах. Первые чекисты - Дзержинские, Урицкие, Землячки, Воробьевы - подаются  белых одеждах. В их честь стоят бюсты и висят мраморные доски. Но сей труд напрасный.

Больше света!

Прокурор Нижегородской области 31.12.2002 вынес постановление о реабилитации Б.А. Нейдгарта. Экспертиза пришла к выводу, что в уголовном деле № 13432 «нет доказательств, уличающих его в совершении преступлений, поэтому на Нейдгарта Б.А. распространяется действие ст. 3 закона о реабилитации».

Нам не ведома судьба Бориса Алексеевича Нейдгарта, блестяще образованного юриста и храброго офицера. Человека долга и чести, вся вина которого состояла в причастности к семье политического оппонента.

Википедия сообщает, что в 1918 г. Борис Нейдгарт и его сестра были расстреляны. Если это так, то когда это случилось? И которая из сестёр имеется в виду - Елизавета, Мария или, может быть, младшая Наташа? Известно, что в 1927 году сестра Бориса Елизавета Алексеевна Нейдгарт, проживавшая вместе с матерью в Арзамасе и работавшая учителем иностранного языка и музыки, была арестована ОГПУ. Особое совещание приговорило ее к 3 годам лишения права проживания в крупных городах СССР с прикреплением к определенному месту жительства. А что было дальше? Архивы молчат.

Вместе с дочерью арестовали и 62-летнюю Любовь Николаевну Нейдгарт. Приговоры дочери и матери написаны под копирку. Кто-то написал, что Л.Н. Нейдгарт удалось эмигрировать, и она скончалась за границей в 1928 г. С учетом приведенных нами фактов в это не верится.

Вопреки логике и морали наши ведомства до сих пор стерегут тайны почти столетней давности. Эти тайны порождают ненужные гипотезы и сомнения в искренности власти.

Будем надеяться, что так будет не всегда. Став на путь честности и открытости, власть быстрее дождется взаимности от своего народа.

РНЛ