Красная цена власти

Крест на могиле юнкеров павших в январе 1918 г. при защите Таганрога от частей Красной армии

Резни, по всей видимости, можно было бы избежать…

В декабре 1917 года на совещании революционного военного совета Таганрога социалисты предложили «предотвратить гражданскую войну в Таганроге, для которой нет никаких данных». Но вот большевик Антон Глушко с сотоварищами придерживался другого мнения. Он говорил, что Каледин станет громить рабочих Таганрога и вообще – «белый террор» неминуем… Это, к слову заметить, при том, что совещание проходило в двух шагах от «штаба контрреволюции» и Таганрог официально входил в состав Область Войска Донского. А потому – несмотря на активность Совдепов и военно-революционных комитетов, именно казачья власть была легитимной.

Социалисты ушли из ВРК, а коммунисты «развили максимум деятельности по подготовке восстания на заводах. И вскоре «рабочая гвардия» (около 1000 вооруженных рабочих) перешла на казарменное положение.

Кровавая драма была исполнена. В ее финале – сотни замученных, зверски убитых людей и великое множество искалеченных судеб. Такой ценой – власть большевиков в городе.

Краеведы не зря назвали январь 1918-го «кровавым». Если бы пострадали тогда только военные: юнкера, Таганрогская офицерская рота… В мясорубку восстания попали представители духовенства, интеллигенции, крестьянства. Архивные документов запечатлели поистине жуткие истории, произошедшие за четыре дня восстания. Впрочем, после смуты и взятию Таганрога большевиками, более мирных времен не наступило. Запуганные (скорее надуманной угрозой «белого террора») победители начали направо и налево «выявлять контрреволюционеров». К ним примкнули откровенные преступники. Не было пощады ни больным, ни раненым – рабочие врывались в лазареты и, найдя юнкера или офицера, тут же расстреливали его. Расстрелянных не разрешали убирать. Как вспоминают современники, долго вокруг города по пустырям собаки растаскивали трупы людей. Многих сжигали, расстреляв на городских заводах. В то время, когда шли казни – по городу большевики устраивали массовые обыски и внесудебные аресты. Одна жительница Таганрога тех лет вспоминала: когда ее арестовали и увезли в штаб комиссара Родионова – там уже находилось свыше 100 мирных таганрожцев. Всех их перевезли на вокзал и заперли в арестантских вагонах – на допрос выводили по одному и назначали сумму выкупа – от 10 до 30 тысяч рублей. Гражданские правительственные учреждения были ликвидированы. Красногвардейцы разгромили в эти дни и таганрогский окружной суд: ворвалась взбесившаяся толпа, переколола царские портреты. Из 20 000 тысяч уголовных и гражданских дел запылали костры – не должно и следа остаться от прежней власти! А по сути – от судимости тех, кто во время смуты назвал себя «борцами за свободу».

По изгнании большевиков из Таганрогского округа местная полиция «в присутствии лиц прокурорского надзора, с 10 по 12 мая 1918 года» пыталась найти незахороненных людей, проводив при этом «медико-полицейский осмотр». Большинство найденных трупов – юнкера и офицеры, нашли и нескольких учеников. На многих из убитых помимо огнестрельных оружий полицейские обнаруживали колотые и рубленые раны, а порой и вовсе сплошную кровавую массу.
 

Юнкера, юнкера, юнкера Ваша доблесть не меркнет с годами

Крест на могиле юнкеров павших в январе 1918 г. при защите Таганрога от частей Красной армии

Их в январе 1918-го, было здесь где-то 250 человек – юнкеров из 3-й Киевской школы прапорщиков летнего набора 1917 года… Ребятам еще не исполнилось и по 19. По окончании Школы молодые люди получили бы свое первое офицерское звание (в те времена – прапорщика).

В Таганроге они оказались после переворота 1917-го года. Декрет Совнаркома о роспуске военно-учебных заведений начальник Школы – подполковник Мастыко не выполнил – подопечное ему заведение оказалось здесь. Воспитанники Школы принимали участие в защите Области Войска Донского от «красных», в Таганроге их учебное заведение расположилось в бывшей гостинице «Европейская» (тот самый «штаб контрреволюции», ныне Петровская, 81). В городе юнкера помогали поддерживать порядок вместе с Таганрогской офицерской ротой. К ним присоединились добровольцы из гимназистов.

В январе на Таганрог наступали два латышских стрелковых полка и бригада мадьяр. Области Войска Донского грозила группировка под командованием бывшего прапорщика Сиверса – 10 000 штыков и сабель, 10 тяжелых и 36 легких орудий… у Таганрогской офицерской роты – только винтовки и два пулемета.

Все офицеры ушли на фронт, возложив ответственность за город на юнкеров.

Рабочие Котельного завода напали на караул Школы прапорщиков у гарнизонного продовольственного склада. Зловеще заревели заводские гудки. В ночь с 17 на 18 января анархист-коммунист Н. Ткаченко и еще 30 человек проникли во двор дома хлеботорговца Жеребцова (ныне здание кожно-венерологического диспансера). В доме располагался склад c оружием, его охраняли «увечные воины» – они уже оставили военную службу, но, тем не менее, продолжал выполнять посильную работу в армии. В ту роковую ночь их просто перерезали революционеры, нагрузив оружием автомобиль.

Второй день боев, 18 января 1918 года – отличался еще большими кровопролитиями. Большевики подожгли склад с запасами спирта. Юнкера и гимназисты, занимавшие оборону внутри завода – погибли.

Три дня воспитанники школы обороняли вокзал.

Юнкера «держали» город до прихода офицерской роты с фронта – и не отдали его большевикам.

Но могла ли горстка людей численностью не более 250 человек противостоять нескольким тысячам рабочих и присоединившимся к ним частям Красной армии Сиверса? Полковник Мастыко не решился на риск – и приказал выводить людей из Таганрога. Да и Городская дума, и Земский союз предложили большевикам выпустить из города юнкеров – большевики согласились. Заключено перемирие.

Но мирного выхода не получилось. Возле балки Черепаха колонну юнкеров поджидали вооруженные красногвардейцы, вероломно нарушившие условия договора…

Смертельно ранен полковник Мастыко – он, по воспоминаниям одного из участников событий, – приказывает задержавшимся возле него юнкерам прорываться. Те хотят вынести раненого, мнутся возле полковника, умоляют. Мастыко застрелился… юнкера пошли дальше.

Еще около 50 отступавших ранено. Их большевики отвезли на Металлургический завод и… заживо сожгли в коксовой печи, остальных – расстреляли на городском кладбище.

Остатки школы вошли состав Офицерского полка и особого юнкерского батальона. А выжившие воспитанники школы прапорщиков сражались в Первом Кубанском походе – уже с заслуженными офицерскими погонами…
 

«Это – От всех живых – Павшим»

«Честь России отстоявшим христолюбивым воинам – русским юнкерам и офицерам, в годину смерти от богоборцев умученным и убиенным», – гласит надпись на металлическом надгробии захоронения, известного как «могила юнкеров». Ее венчает деревянный крест – очень простой и лаконичный в исполнении… раньше вместо него над захоронением возвышался крест, склепанный из железнодорожных рельс. «Постарались» вандалы… Неравнодушные таганрожцы приходят сюда в день памяти юнкеров, 30 января, почтить память убиенных.

Накануне этой даты к могиле юнкеров пришли несколько молодых людей. Они пришли сюда по холодной слякотной погоде, чтобы по-своему почтить память павших: привести в порядок могилу, восстановить надпись, возложить венок «павшим за Родину от благодарных потомков». Инвентарь для приборки и венок они купили «на свои». Просто есть у этих людей твердая жизненная позиция и убеждение. Как выразил ее один из участников памятного посещения Михаил Остапов: «Важно не забывать военные преступления, помнить о своем прошлом, о своих корнях – это именно то, что может объединить людей и в дальнейшем не допустить кровавых событий».