В очередной раз приехал в уже независимый Узбекистан. И ноги как-то сами понесли в Каракалпакию, в которую в 1980-е и 90-е были бесконечные экологические командировки и экспедиции. В последнее же время интересы сместились к проживающим там субэтническим изолятам, потомкам уральских казаков-старообрядцев, насильственно переселенных в низовья Амударьи и Сырдарьи Высочайшим указом Александра II в 1875 году. Сам автор - потомок уральских казаков (правда, давно принявших никонианство); отсюда и живой интерес.

Поводом для высылки уральцев стало их неповиновение новому «Положению о воинской службе, общественном и хозяйственном управлении Уральским казачьим войском» и вспыхнувший мятеж уральских казаков-старообрядцев. Высылка проходила в два этапа. За «вечным изгнанием» уральских казаков-зачинщиков с земель Войска в 1877 году последовала и высылка их семей. Всего – около двух тысяч человек. Таким путем правительство решало заодно и проблему заселения недавно колонизированных территорий, которые было непросто контролировать по причине их огромности. Поначалу убитые горем расставания с землей отцов, казаки-уходцы со временем оценили нетронутые рыбные угодья тогда еще полноводных и кишащих рыбой рек Средней Азии, позволившие им вести знакомый прежний пойменный образ жизни, в основе которой было рыболовство и разведение лошадей. Даже свой осётр здесь был взамен любимого уральского. Освоив дельтовую область в Чимбае, казаки с разрешения властей перебрались в Петроалександровское укрепление (Турткуль), Кунград (Конират) и Форт-Нукус, где их общины проживают по сей день, как и в казахском Казалинске. Со временем казаки монополизировали почти все рыболовство в дельте Амударьи и проникли в поселки Туркестан, Чиназ, города Аулие-ата, Пенджикент и даже Ташкент.

            В самую лихую годину казаки ощутили пугающий нажим новой советской власти, сокрушающий былые духовные ценности. Они подняли Чимбайское восстание и провозгласили казачью республику, которую пытались поддержать яицкие казаки с территории Войска, упорно сражавшиеся с красными, а позже и Колчак. Советы сумели одолеть восстание казаков лишь хитростью, пообещав златые горы и прекратив столь сильно давить.

            Очередным ударом по образу жизни уходцев стало отступление Аральского моря и исчезновение рыбы в угодьях. Экологическая катастрофа вынудила молодежь эмигрировать в Россию, в Калач-на-Дону, Камышин и прочие исконно казацкие, хотя и не уральские, земли. Ведь по злой иронии истории Земли Уральского Казачьего Войска с 1991 года принадлежат Казахстану, а не России... Трагизм судьбы уходцев продолжается с 1875 года, с предельным накалом в 1920, очередным надрывом начала Аральской катастрофы в конце 1980-х и разрушающим действием изоляции от России с 1991 и обнищания по причине полного подрыва рыбных промыслов и общего экономического спада. Есть опасность того, что эмигрировавшая казачья молодежь ощутит себя на новом месте в духовном вакууме, вне примера стариков, и как самая уязвимая часть общества – бескомпромиссные конфессиональные меньшинства - пойдет на один компромисс: возьмет на себя грех принятия алкоголя. Эти люди не столь пластичны в изменившихся условиях. Бесконечная смена политических, экологических и экономических стрессов - расплатой станет нарушение преемственности поколений.

            До настоящего времени сохранились мелкие общины уральских казаков, придерживающихся патриархальных обрядов и уклада жизни. В Каракалпакистане: в Нукусе - поселок Пристань (примерно 35 семей), в Турткуле (35 семей) , Бируни (30), Кунграде (3-4 семьи), Ургенче (3), Ходжейли - поселок Водник (3) и в Муйнаке (2). В Туркмении: в Чарджоу (7-8 семей), в Кентау (2) и в дельте Сырдарьи (в Казалинске и Аральске уцелело до 20 семей из 100). При этом, в одной семье может быть теперь всего 1-2 человека, но может быть и полная семья, поскольку молодежь отчасти уехала.

Уральцы-уходцы считают себя отдельным народом, то есть – не совсем русскими, несмотря на надпись «русский» в соответствующей графе паспорта, частично сохраняют свой исконный диалект, особенности обрядов, жилищ, питания и даже, в небольшой степени, одежды. Образ жизни ведут трезвый и очень отрицательно относятся к курению - не приемлют табачное зелье. Потомки уходцев придерживаются беспоповства, не приемлют священничества, а являются прихожанами молельного дома-собора, где выборный настоятель «дедушка», или пастырь, ведет службу. Впрочем, было бы ошибкой сказать, что они не православные.

            Сегодня настоятель одного из крупнейших молельных домов уходцев в Нукуской общине - Савин Иванович Макарчев, который много сетует о нуждах общин Каракалпакии. Есть на что пожаловаться несчастным старикам, у которых в разгар зимы нет газа и отопление подается вновь только с оттепелью, а зимы на Аральском море лютые. В 2011 году в Муйнаке 3 марта снег лежал под полуденным солнцем и не таял! Народ сидит в комнатах в пальто. Топить нечем. В разгар зимы морозы в -20-30° с ветром - не редкость. Только более богатые дома и организации имеют газ в разгар зимы. Общий спад экономики независимого Узбекистана усугубляется в Каракалпакии тем, что этнически каракалпаки - не узбеки, а, значит,  люди второго сорта и должны жить беднее преобладающего этноса. Что уж говорить о казаках в этом забытом Богом краю. Даже их дом молельный 75-летний представляет собой жалкую глинобитную мазанку.

            На письменные жалобы Макарчева несколько лет назад самому Путину последовало приглашение в Россию, но преданность своим священным иконам и прочей церковной утвари не может позволить ему и прочим старейшим членам общин бросить святые реликвии и уехать. Узбекская таможня никогда не пропустит антикварные вещи за рубеж. Куда уж дальше идти, если книги, собранные русскими с любовью в домашних библиотеках годами до 1991, не подлежат вывозу, если они изданы до 1960 года. А иконы у казаков-старообрядцев - подлинные музейные редкости, вплоть до XVI века, да и книги есть еще допечатных времен: сотни старых икон и книг!

            Необходима помощь по переселению остатков уходцев. Такого уровня международная акция возможна лишь дипломатическим путем с разрешением семьям вывезти священные реликвии вне зависимости от возраста иконы. Да и сами пожилые казаки, хотя ещё и крепкие, в большинстве выросшие на рыбе и чистой воде, уже не смогут переселиться в Россию куда попало, в очень уж суровый климат севера, например. Необходимо способствовать их переселению на Дон, или нижнюю Волгу. Предпочтительно – в тот же Калач-на-Дону, где живет часть их потомков, уже эмигрировавших в поисках куска хлеба. Именно туда мечтают переселиться остатки уходцев, в страну православную, но ближе к своей субконфессии. Там уже живут 30 семей старообрядцев. Нужна помощь сверху. Необходимо ее оказать во имя духовного будущего России, во имя потомков, и так безмерно страдающих от бездуховности. Ведь способствовало же правительство России недавнему переселению русских старообрядцев из Боливии из семей эмигрантов первого поколения на Дальний Восток в места компактного проживания старообрядцев. Почему бы не помочь ближе живущим казакам и не спасти их святые иконы от неизбежного присвоения их иноверцами после смерти последних членов общин? В лучшем случае, малая часть из трех сотен икон попадет в музеи, да только не российские. Большую часть местные мусульмане продадут на Запад... Неужели нельзя придержать строительство очередного небоскреба в Москве и пустить временно эти средства на проект по переселению? Возможно ли себе представить подобное равнодушие к судьбам священных реликвий православия до 1917 года? Как говорит Савин Иванович: «Мы-то молимся каждый Божий день за царя-батюшку Медведева, так и именуем его в молитвах наших». Пусть звучит это наивно и странновато - ведь именовали в старину Государя по имени, а не фамилии, но времена меняются, а главное, что уральцы ратуют в помыслах душевных за Родину историческую. Стоит ли вновь отталкивать возможность духовной подпитки иссохшей страны?

Апрель 2011 года