Атомная промышленность

После вашингтонской встречи В.Путина и Дж.Буша в сентябре 2005-го года наметилось ещё одно антироссийское и проамериканское направление - передача всей нашей атомной и оборонной промышленности в руки команды Чубайса (Кириенко и Клебанов). В декабре 2005-го года появились слухи о назначении Клебанова директором нового агентства, что даст ему власть над предприятиями ВПК. Окончательный развал, видимо, ожидает и нашу атомную промышленность, которую собираются реформировать руками автора дефолта-98 Кириенко. Уже теперь руководство страны дало согласие на проведение американских инспекций на ряде ядерных объектов нашей страны. Не надо также забывать о том, что американцы планируют до 2009-го года установить международный контроль над нашим ядерным комплексом. Уже ведутся разговоры о том, что для охраны атомных объектов России могут потребоваться иностранные войска. Положение дел в гражданском секторе  российской атомной промышленности также весьма неутешительное: в нашей стране почти в три раза меньше атомных электростанций, чем в США и в два раза меньше, чем во Франции. Занимаем же мы по этому показателю где-то пятое место в мире.

В.Филин в статье «ВПК и ядерный комплекс России под контролем команды Чубайса» (газета «Завтра», № 49, 2005 г.) задаётся вопросом: «Почему снова Чубайс и его люди?» И отвечает на него: «В 1994 году был выпущен пресс-релиз ФСБ, в котором говорилось, что в структурах, курировавшихся вице-премьером Чубайсом, было выявлено около 10 установленных разведчиков, около 90 специалистов и советников, чья принадлежность к зарубежным спецорганам не вызывает сомнений». В.Филин замечает: «Мы ещё раз убедились, что главный в путинской России вовсе не Путин и даже не Абрамович, а Чубайс».

Что же сегодня? Большинству людей, работавших в наукоёмкой промышленности, в «оборонке» демократы сломали жизнь. Люди потеряли работу, зарплату, социальный статус. Многие из них не смогли адаптироваться к «новой жизни»  в качестве бухгалтеров, продавцов, охранников, вахтёров и т.п. и стали нищими, либо раньше времени погибли.

Кто же защитит наукоёмкие производства, НИИ, КБ, если ни правительству, ни министерству обороны, ни органам безопасности они не нужны? На кого же работают власти «демократической» России? На какого брата по антитеррористической коалиции?

НАУКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ  -  ЧТО МЫ ПОТЕРЯЛИ?

12 июля 1940 года трое советских учёных - В.Вернадский и двое его учеников В.Хлопин и А.Ферсман отправили записку на имя Председателя Совнаркома СССР и в Президиум Академии наук. Они писали: «Мы считаем, что уже сейчас назрело время, чтобы Правительство, учитывая важность решения вопроса о техническом использовании внутриатомной энергии, приняло ряд мер, которые обеспечили бы Советскому Союзу возможность разрешения важнейшего вопроса современной науки».

            Предлагалось поручить Академии срочно приступить к выработке методов разделения изотопов урана, форсировать работы по проектированию сверхмощного циклотрона в Физическом институте АН СССР, создать государственный фонд урана.

Уже 16 июля Урановая комиссия была создана, в неё вошли В.Хлопин - председатель, его заместители - В.Вернадский и А.Иоффе. Создание этой Комиссии заложило основы интенсивных атомных исследований, приведших к развитию атомной энергетики, к созданию атомной и водородной бомб в Советском Союзе.

О состоянии дел в науке 80-х годов, т.е. последних лет существования СССР, можно получить представление из справочника «Страны мира» (М., «Политиздат», 1985):

-        численность научных работников в стране - 1,5 млн человек;

-        на научные исследования израсходовано в год 26 млрд рублей - в пересчёте на современные цены 2,6 триллиона рублей;

-        в 1984 году зарегистрировано 15 крупных научных открытий в ядерной физике, астрофизике, физике твёрдого тела, геофизике, в химии, биологии и медицине;

-        в народном хозяйстве использовано более 23 тысяч изобретений, и около 4-х миллионов рационализаторских предложений;

-        зарплата молодого специалиста составляла 90-120 рублей в месяц, что в пересчёте на современные цены (1:100) составляет 9 000-12 000 рублей;

-        зарплата научного работника: кандидат наук - 250-300 рублей (25 000-30 000 теперешних денег); доктора наук - 300-400 рублей (30000-40 000 рублей);

-        пенсия научного работника со стажем: кандидат наук - 120 рублей (12 000 нынешних); доктор наук - 160 рублей (16 000 современных денег).

Это при коэффициенте пересчёта по уровню цен 1:100, но время идёт, и теперь этот коэффициент уже должен быть принят, как 1:120.

В 70-е годы по числу студентов на 10 тысяч человек населения Россия занимала второе место в мире. Сейчас по этому показателю (179 студентов) её  обогнали Канада (299), Австрия (227), Бельгия (224), Финляндия (220), Испания (187) и некоторые государства Латинской Америки.

                В конце 1980-х годов в мировой науке работало 12 миллионов человек, из них  в СССР - 3 миллиона, в РСФСР - более 1,5 млн человек. В советские времена по числу исследователей на душу населения Россия занимала первое место в мире, сейчас мы опустилась до седьмого места, нас обогнали не только США и Япония, но и Израиль. На данный момент персонал занятый научными разработками, составляет в России менее 840 тысяч человек, а собственно учёных среди них - 491 тысяча человек. Число учёных на 10 тысяч человек ныне составляет в России 75, в Финляндии 164, в Японии 99, в США 86 человек.

Иногда состояние дел гораздо лучше описывается не официальными цифрами статистики, а личными воспоминаниями людей, к этому событию причастных. На примере Института проблем механики РАН можно рассмотреть те катастрофические перемены, которые произошли в науке в 1990-е годы.

            Вот какой была ситуация в 1984 году: «Молодёжь в Институте составляет большую силу. Только  комсомольская организация насчитывает в настоящее время 87 человек (не говоря уже о молодёжи в возрасте, скажем до 33 лет, которые считаются молодыми специалистами), при этом 80 комсомольцев имеют высшее образование и относятся к основным категориям научно-технического персонала, т.е. научных сотрудников и инженеров, и в штатном расписании Института они занимают почти четверть единиц...» (из книги доктора физико-математических наук Н.Кидина «Семь лет одиночества»). 

В 1986-м году автор предлагал: «Институту, по-видимому, необходимо иметь специализированный кандидатский совет. Ведь не секрет, что наш докторский совет настолько перегружен, что не в состоянии принимать к защите кандидатские диссертации, за исключением наших сотрудников и аспирантов...». Ныне о такой ситуации даже мечтать не приходится.

НАУКА ПОСЛЕ  «РЕФОРМ»

Осенью 2004-го года президент В.Путин за заседании Госсовета по поводу  ситуации в науке привёл следующие данные: за последние 10 лет

-        финансирование науки сократилось в 10 раз по сравнению с периодом «застоя», и в настоящее время в 200 раз ниже, чем в США (добавим, в 40 раз ниже, чем в Китае);

-        число научных сотрудников сократилось втрое, за последние 5 лет  - на 800 тысяч;

-        средний возраст работающих в науке достиг 56 лет. 

О состоянии науки в 2006-м году говорил академик Г.Месяц: «...доля нашей наукоёмкой продукции на мировом рынке составляет 0,3 процента. Ну, так ведь мы и имеем копейки! Англичане, японцы вкладывают в науку в год по 100 миллиардов долларов, ещё через фонды столько же добавляют. У нас в этом году на всю науку России 2,7 миллиарда долларов, из них только около трети идёт на фундаментальные исследования. Вся академия с сотнями институтов финансируется как один университет в США».

                По  доле  финансирования науки  из  государственного  бюджета  российская наука находится  на   уровне Таиланда и Румынии. Хотя в 1996 года вступил в действие Федеральный закон «О науке», согласно которому на финансирование этой отрасли должно было направляться не менее 4% от расходной части бюджета, это требование ни разу не выполнялось. Год от года финансирование сокращается:  в 1997 году  на научные исследования истрачено  2.8%;  в 2003 году - 1,28% ВВП (уровень Советского Союза 1946-1950 годов); мировой уровень - 1,5-3%.

В 2006-м году финансирование фундаментальной науки России  составило 35 миллиардов рублей, в том числе 21 миллиард рублей получила РАН. Для сравнения: в 2000-2001 годах общий бюджет по спонсорским исследованиям только в Стэнфорде составил 660 миллионов долларов, что сопоставимо с бюджетом всей Российской Академии наук. «У нас финансирование науки в сотни раз ниже, чем в Соединённых Штатах, а требования к отдаче чуть ли не такие же», - говорит вице-президент РАН А.Некипелов.

Расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в 2007-м году составили 0,46% ВВП. Такую разрушительную финансовую политику проводят «демократические власти в отношении науки, хотя «расходы  на  науку в обязательном порядке должны быть перенесены  в число защищённых  статей  бюджета, то есть, они не должны сокращаться ни  при каких условиях», как справедливо считает академик В.Страхов. 

В течение пятнадцати лет чиновничий аппарат воровской демократии под предлогом повышения внедренческой деятельности научных организаций  пытался ограничить финансирование науки, ссылаясь на необходимость её самоокупаемости. Сегодня около трети финансовых поступлений научных организаций идёт от непрофильной деятельности. Полностью игнорируется цивилизованных стран, где наука, в обязательном порядке пользуется государственной поддержкой. Без государственного финансирования остались экспериментальные работы, оборудование катастрофически устарело, а попытка заняться внедрением уникальных научных результатов свелась к тому, что, например,  с помощью передовой лазерной техники изготавливаются вывески коммерческих фирм и пунктов по обмену валюты. Эти вопиющие примеры «стрельбы из пушки по воробьям» следствие того, что  академические институты, надеясь выжить и сохранить научные кадры, занимаются абсолютно чуждыми им проблемами.

Уровень доходов ведущих учёных упал ниже среднего, хотя он должен обеспечивать их принадлежность к элите, а не среднему классу. Такое положение должно сохраняться пожизненно. Пока мелкий клерк торговой или нефтяной компании, как это имеет место сейчас, получает в месяц столько, сколько профессор за десять лет, страна будет погибать. 

По его данным численность работников в научной сфере в 2003 году составляла не более 600 тысяч человек, за 2006 год это число сократилось до 470 тысяч. За период с 1990 по 2003 год количество научных и проектных организаций сократилось в 7.8 раза, конструкторских бюро - в 3.6 раза, научно-технических подразделений на промышленных предприятиях - в 1.8 раза. В 90-е  годы прекратили своё существование 800 институтов, что привело фактически к отмиранию   понятия   «отраслевая наука». Приводя данные, характеризующие степень разрушения науки в современной России академик писал, что в 2003 году вклад российской науки в мировую составил 3,75% и если не принять экстренных мер, то этот вклад снизится до 2.0-2.5% , а для фундаментальной науки это означает, что «полный крах её в ближайшие пару лет неизбежен». 

Роль внутрифирменных научных подразделений сейчас крайне мала,  их удельный вес в общем количестве научных организаций страны в 2002 году составил 6.5%, в общем объёме затрат на исследования доля внутрифирменной науки составляет 6%. Снизилось число высших учебных заведений, в которых ведутся научные исследования, сегодня она составляет 40% от общего количества. В странах с развитой рыночной экономикой внутрифирменной наукой выполняется основной объём научных исследований: 65% в странах ЕС, 71% в Японии, 75% в США.

В составе основных фондов научных организаций основная часть оборудования старше 20 лет. Доля машин и оборудования старше  11 лет составляет более 42%, почти 20% вычислительной техники научных  организаций имеет возраст от 6 лет и старше. Значительная часть научных организаций, которые в советское время имели развитую опытно-производственную базу,  в настоящее время её потеряли из-за низкой заработной платы работников. Из-за нехватки средств на поддержание материально-технической базы всё чаще экспериментальные работы заменяются численным компьютерным моделированием физических процессов.

Известно, что показателем работоспособности учёного является количество статей в научных журналах. За последние десять лет доля статей авторов из России снизилась почти вдвое. «Мы видим, что около 80 наших институтов, скажем так, вяло относятся к подготовке и публикации своих результатов. Каждый научный сотрудник публикует статью в лучшем случае раз в два года. В 34 институтах научный сотрудник пишет статью раз в четыре года...» (из выступления вице-президента РАН В.Козлова на общем собрании РАН 18 мая 2005-го года). По показателю цитируемости работ в научной литературе российские учёные находятся на 120-м месте в списке 145 стран мира.

В советское время количество заявок  на изобретения было в 10-15 раз больше, чем их  подавалось в 1995 году. При  этом  изобретатель  получал   премию  за  каждое  своё изобретение, не  тратя  ни  копейки  за подачу  и  рассмотрение заявок. По данным В.Маркусовой, научного руководителя гранта INTAS, вклад России в мировую науку за пятнадцать лет сократился в 15 раз и ныне составляет 3.75%. На мировом рынке высоких технологий в настоящее время России составляет 0,5%, американцев - 60%, Сингапура - 6%.

В результате политики, проводимой «демократическим» государством в отношении науки, средний возраст кандидатов наук сегодня составляет  53 года, докторов наук - 61 год, действительного члена РАН - за 70. Поскольку наиболее плодотворный возраст учёного приходится на 30-40 лет, это означает, что сегодня творческий потенциал науки близок к нулю, а в ближайшие годы наука покончит своё существование по чисто физиологическим причинам. Эмиграция учёных, в основном молодых составляет 10-15 тысяч в год. По данным ректора МГУ в 90-е годы за рубеж выезжали до 25% выпускников университета. В настоящее время за границей работает около полумиллиона учёных из России, только в штате Нью-Йорк  их насчитывается 146 тысяч.

            Дадим опять слово академику Г.Месяцу: «К сожалению, с 90-х годов мы потеряли половину учёных. Доктора наук торговали на рынках. Многие подались в бизнес или за границу. Оттуда всегда внимательно наблюдают за нашими перспективными учёными и после одной-двух удачных публикаций зовут к себе. Любой институт в США и Европе мечтает даром получить готового доктора наук. И многие едут не корысти ради, а как раз потому, что хотят остаться в науке...»

Мы оказали Западу гуманитарную помощь в полном смысле этого слова, что позволило президенту Белоруссии А.Лукашенко сказать, что американское научное чудо - Силиконовая долина - создано трудами учёных-выходцев из России, Белоруссии и тех евреев, которые учились в Советском Союзе. Ещё более значительна внутренняя  эмиграция потенциальных учёных, оценить размеры которой достаточно сложно.  Выпускники престижных институтов не хотят работать в науке по той простой причине, что им не на что будет жить. Они предпочитают пополнять ряды  служащих банков и компьютерных, торговых, сервисных фирм. Всё это наносит удар науке, делает невозможным её развитие, пресекает существование научных школ, которые жили благодаря преемственности поколений учёных. Научные школы - основа науки. Разрушение научных школ в «демократической» России означает разрушение науки. 

Поборники «демократии» любят говорить об универсальности науки, о том, что она не знает  границ и служит интересам всего человечества, независимо от того, в какой стране работает учёный. Эта злокачественная демагогия -  пренебрежение национальными интересами России, ибо мы теряем не только молодых учёных, но и бюджетные деньги, потраченные на подготовку специалистов и государственные секреты, содержащие новейшие разработки, которые могли быть полезны  в деле повышения обороноспособности страны.

Даже А.Гитлер считал, что: «Исследовательская работа должна оставаться свободной и освобождённой от каких-либо ограничений со стороны государства. Факты, которые она устанавливает, представляют истину, а истина никогда не бывает злом. Долг государства - оказывать поддержку и содействовать во всех отношениях усилиям в исследованиях, даже если эти работы не обещают немедленных или даже ранних выгод с материальной или экономической точки зрения. Вполне может случиться так, что эти результаты будут ценны или дадут гигантский прогресс только в будущем поколении...». Получается, что «демократические» власти России в деле разрушения науки превзошли самого  фюрера.

Вывод из всего сказанного такой: пятнадцать лет разгула «демократии» в стране поставили русскую науку на грань полного уничтожения. Потерян авторитет, который столетиями имела русская и советская наука в мире. На фоне разговоров президента страны и членов правительства о необходимости «инновационного прорыва», который якобы должен вывести страну из состояния сырьевой колонии «цивилизованных» стран, наука балансирует на грани выживания. Многочисленные правительственные обещания сводятся к мелким подачкам, которые едва позволяют стремительно стареющим научным кадрам  прокормиться.