В последнее время немало пишут об отсутствии у Полковника Стрелкова внятной современной идеологии, И что имеются лишь замшелые «военно-патриотические» штампы. Но из практики «стрелковства», из образа действия его адептов вполне вырисовывается весьма разумная и своевременная идеология. С одной стороны, поддержка российских государственных институтов, инфраструктуры российского государства. С другой стороны – отсутствие упование «на барина», активная самоорганизация и активная деятельность. Самостоятельная постановка целей и изыскание средств для их достижения. В принципе, следование этим основам стерлковского движения – единственный шанс хотя бы для части русских уцелеть при переходе к неофеодализму. Поэтому эти стрелковские принципы необходимо применять далеко за пределами военного дела…

Исторически всё, что истинно, чисто и верно, служит причиной раскола в людях, вскрывая подлинные причины и скрытые пружины человеческих поступков. Так любая экстремальная ситуация выявляет людей настоящих, глубоких, готовых на реальные действия, на жертвы и т.д. И одновременно помогает отсеиваться пустозвонам и всякому наносному мусору, человеческой накипи, нравственно нечистоплотным личностям – даже таким, которые с виду весьма «нашенские» и благопристойные. Может, даже сами верят в том, что они «нашенские». Но быть «белым», выкрикивая лозунги на митингах или ругаясь на Интернет-форумах, или даже публикуя отдельные статьи на соответствующие темы – это одно. А быть Белым, рискуя жизнью, воюя за Русский Мир – совсем другое.

Почва для русской революции была подготовлена самым тщательным образом. ««Святая Русь» умирала изнутри, идея христианства в массах терпела страшное крушение», - вспоминал С.И. Фудель. Разрушено было сознание религиозное, помрачён лишённый подлинного просвещения, разум, подорвано национальное самосознание. «Кто не знал ещё недавно, что Российское государство есть государство Русское – не польское, не финское, не татарское, тем паче не еврейское, а именно Русское, созданное Русским народом, поддерживаемое Русским народом и не способное прожить полустолетия, если в нём окажется подорвана гегемония Русского народа? Теперь эту азбучную истину забыли чуть не все», - сокрушался Л.А. Тихомиров в начале ХХ века.

Каждый старинный русский город может гордиться своими традициями и памятниками архитектуры, а также целой плеядой выдающихся горожан, оставивших свой след в масштабах истории не только родного города, но и всей России. Иногда эти выдающиеся личности получают признание еще при жизни, но чаще – спустя десятилетия (или столетия!) после кончины, когда точную оценку их роли в истории дают отдаленные потомки (поскольку современники по ряду причин не всегда могут судить беспристрастно). И возрождаются из незаслуженного забвения имена русских патриотов-подвижников, на примере жизни каждого из которых может воспитываться молодое поколение. Одним из таких патриотов был генерал Русской армии Александр Павлович Кутепов, имя которого на протяжении многих десятилетий было оболгано и полузабыто даже в его родном городе Череповце.

Каждый старинный русский город может гордиться своими традициями и памятниками архитектуры, а также целой плеядой выдающихся горожан, оставивших свой след в масштабах истории не только родного города, но и всей России. Иногда эти выдающиеся личности получают признание еще при жизни, но чаще – спустя десятилетия (или столетия!) после кончины, когда точную оценку их роли в истории дают отдаленные потомки (поскольку современники по ряду причин не всегда могут судить беспристрастно). И возрождаются из незаслуженного забвения имена русских патриотов-подвижников, на примере жизни каждого из которых может воспитываться молодое поколение. Одним из таких патриотов был генерал Русской армии Александр Павлович Кутепов, имя которого на протяжении многих десятилетий было оболгано и полузабыто даже в его родном городе Череповце.

Весной 1910 года отец привёз меня из деревни в Воронеж держать экзамен в четвёртый класс кадетского корпуса. В этом городе мне пришлось быть не в первый раз. Мальчиком восьми лет, с матерью и братом, я приезжал сюда, когда мой старший брат поступал кадетом во второй класс. Мать, нежно любившая своего первенца, с большим горем отдавала его в корпус и, не в силах сразу расстаться с сыном, прожила вместе со мной около месяца в Воронеже, в «Центральной» гостинице, близко отстоявшей от корпуса. В качестве младшего братишки я увлекался кадетским бытом и почти каждый день бывал в помещении младшей роты, куда нас с матерью допускали по знакомству.

Офицеры продолжали тянуть добровольческие песни, воспевавшие гибель за Родину и веру. Гимны побеждённой армии. И всё же это было не поражение. Поражение – позор. А позора не было. Торжественны и священны были эти часы прощания с Родиной. Да и только ли воинской удачей определяется победа? Когда-то русская армия вынуждена была затопить флот, оставить Севастополь, но у кого поворачивался язык назвать это поражением? Страницы обороны Севастополя не менее славны были, чем битвы, окончившиеся видимой победой. Герои Севастополя чтились не менее, чем герои Отечественной войны. Не потому ли, что они так же были победителями, только победа их была духовной? В древности воспет был безымянным автором несчастливый поход князя Игоря, в веке двадцатом – подвиг «Варяга». Внешние неудачи ещё не есть поражение до тех пор, пока жив и побеждает дух.

Доктор Ипполит Тэн, оценивая положение Англии, в 1872 г. с горечью констатировал: «Политическая неурядица в стране обусловливает собою неурядицу и во всех остальных отраслях жизни, обусловливает неурядицу социальную, неурядицу нравственную. Политическая неурядица всегда ведёт за собою какое-нибудь крупное бедствие, что-нибудь вроде внешней и внутренней войны, в которой победа не более заманчива, как и поражение. Результат один: лучшие силы населения гибнут, труд останавливается в своём производстве, гибнет бесплодно для народа. Бедные становятся всегда ещё беднее, а богатые становятся богаче не силою труда, а большею бедностью бедных. Труднее ли проследить неурядицу нравственную? Нисколько. Литература блекнет, интересы становятся всё более мелкими, исключительными: все те, которые работают в области мысли, поневоле отрешаются от общих вопросов, важных одинаково для всего человечества, и замыкаются в крошечные вопросики, волнующие известную партию, известную группу. Нравственный уровень страны неизбежно понижается, и это понижение отражается в науке, литературе, в драме, комедии – одним словом, во всех отраслях умственной деятельности».

Перед глазами снова маячила одна и та же страшная картина, не отпускавшая сознание уже третий месяц: бесконечная, куда ни кинь взор, жёлтая, выжженная солнцем степь с невысокими бугорками и балками, сплошь носящая на себе следы бойни: ободранные до красного мяса конские трупы и скелеты, свежие холмики с крестами и без, удушливый запах и целый рой мух. Каховка, громадная братская могила, в которой смешались и белые, и красные. Так и стоял в ушах грохот в неимоверном количестве стянутой туда красной артиллерии, выкашивавшей идущие на штурм белые полки. Полки Корниловцев в этих боях обратились в роты. Там, под Каховкой, Вигель получил контузию, которую не было времени лечить, и которая всё чаще напоминала о себе теперь. Там остались лежать многие его друзья. Каховка не отпускала Николая, и даже адские дни отступления и обороны Перекопа не смогли потеснить её до черноты кровяной тени.

В нашей истории есть личности, чьи имена не обладают широкой известностью, но творения — хорошо знакомы каждому. В этом году исполняется 260 лет со дня рождения Ивана Петровича Мартоса, русского скульптора, автора знаменитого памятника Минину и Пожарскому.

...надо всегда быть с большинством, быть там, где сила, сильному дозволено всё или почти всё, поэтому к силе надо стремиться, а вставшего на твоём пути – раздави. Иначе найдётся другой, кто раздавит тебя. Это убеждение окончательно сформировалось в нём в годы Гражданской войны, пришедшейся на его детство. Сын тамбовского крестьянина, он питал к большевикам двойное чувство: злобу за то, что они отбирали у его семьи, у него последний хлеб, и завистливое восхищение. Власть – вот, к чему стоит стремиться в жизни! Власть обеспечит тебе и хлеб, потому что его всегда можно будет отнять у не имеющего власти, и уважение, потому что никто не посмеет плюнуть в того, одного слова которого хватит, чтобы отнять жизнь. Отнять жизнь! Не раз наблюдал Варс расстрелы, никогда не избегая этих расправ, но, наоборот, ища случая посмотреть. Было что-то завораживающее в том, как легко и бестрепетно командир отдаёт приказ, и оружейным залпом отнимается жизнь сразу у десятков людей. Власть даёт и это право – отбирать жизни! Да, вот, что такое власть! Право отбирать! Всё, что пожелается – имущество, жён, жизни… Именно этого желал Варсонофий, именно это поставил себе целью.

Кого назначат виновным, ещё и до Шахтинского учуял Замётов обострённым нюхом: недаром нагнетали советские газеты, внимательнейшим образом им читаемые – вредители кругом! И Алексей Максимович не преминул о том же возгласить – а этот «буревестник» точно знает, с какой стороны буря идёт…
В Двадцать восьмом году после серии забастовок рабочих Донбасса газеты подробно освещали судебный процесс по «Делу об экономической контрреволюции в Донбассе», обвиняемыми по которому проходили  руководители и специалисты угольной промышленности Шахтинского района. ОГПУ утверждало, что аварии, происходящие на шахтах, равно, как и приведшее к протестам положение рабочих, являются непосредственным результатом антисоветской деятельности нелегальной контрреволюционной вредительской организации, состоящей из дореволюционных технических специалистов. Последним вменялась в вину не только вредительская деятельность, но и создание подпольной организации, установление конспиративной связи с московскими вредителями и с зарубежными антисоветскими центрами.
Предварительное следствие вёл следователь по важнейшим делам Левентон. Слушалось дело в московском Доме Союзов, государственными обвинителями выступали Рогинский и Крыленко, бывший прапорщик, первый советский главнокомандующий, председательствовал на суде Андрей Януарьевич Вышинский, ректор Московского Государственного Университета…
После сорокадневных слушаний сорока девяти специалистам вынесли приговор. Для одиннадцати из них это была высшая мера.

Я не представляю читателям «иного» Лермонтова, а рассказываю о том, каким на самом деле был поэт Руси и человек христианин Михаил Юрьевич Лермонтов. В самом высшем смысле гениальный поэт Лермонтов неоднозначен и неординарен. Его постоянно можно и нужно открывать. Лермонтов отвечает на очень многие вопросы нашего бытия. Зимой мы ехали на поезде в Мурманск, и я разговорился с одним молодым человеком. Его мучили очень важные вопросы о долге, честности, порядочности, вере и т. д.. Как мог, отвечал ему и, в конце концов, он взял почитать книгу о Лермонтове. Потом я его спросил: «Нужны ли такие книги молодежи». Он ответил утвердительно. К сожалению, сегодня очень много вопросов у людей повисает в воздухе. На них никто не дает ответа, и люди мучаются, не знают, где добро и где зло.

Орёл взяли Корниловцы, Курск – Марковцы. Широко и скоро шагал первый Добровольческий корпус генерала Кутепова! Этот корпус был возглавлен Александром Павловичем в конце апреля и являл собой красу и гордость Добровольческой армии. Бок о бок шагали чудо-богатыри четырёх полков, чтивших своих почивших вождей, неписанные традиции и отличавшихся друг от друга цветами мундиров: юноши гимназисты и юнкера Алексеевского полка в мундирах небесного цвета, чёрно-красные Корниловцы, Дроздовцы в малиновых фуражках, траурные Марковцы… Как символична их форма была! Чёрные мундиры, как траур по погибшей России, и белые фуражки, как надежда на её воскресенье. И чётки у многих. Это даже не полк был, а крестоносный орден со своими обетами.
Смерть не страшна, смерть не безобразна.
Она прекрасная дама, которой посвящено служение,
Которой должен быть достоин рыцарь,
И Марковцы достойны своей дамы…
Они умирают красиво…
Эти стихи написал бывший студент, эсер, а теперь командир батальона, капитан Большаков. Так и назывались они – «Рыцари смерти». «Те, что умирают красиво» - это определение прочно закрепилось за Марковцами…

История воина-мученика Фомы Данилова стала известна русскому обществу благодаря статье в газете «Русский инвалид» в 1876 году. Именно там впервые было поведано общественности о мученической смерти унтер-офицера Второго Туркестанского стрелкового батальона Фомы Данилова, захваченного в плен кипчаками (вариант тогдашнего названия киргизов). Унтер-офицер не захотел перейти к ним в службу и принять магометанство. Пулат-хан обещал ему «помилование, награду и честь», если согласится отречься от Христа. Данилов отвечал, что изменить кресту не может и, как царский подданный, хотя и в плену, должен исполнить свой долг по отношению к царю и к христианству. 21 ноября 1875 года, в Маргелане унтер-офицер был убит после страшных мук. Даже палачи удивились силе его духа, мужеству с которым он перенёс истязания.

...

Недавно, около двух лет назад, пришла на моё имя посылоч­ка, а в ней — девять номеров рукописного альманаха за 1997-2000 годы, изданного «Объединением кадет Российских кадетских кор­пусов в Венецуэле» и в США. Оговорюсь сразу же, что здесь и далее при цитировании буду сохранять (в отдельных случаях) правописание и язык ориги­нала. В нём нет ошибок: так писали и говорили в самом начале про­шлого века в России. А грамотности авторам этих «Бюллетеней», как они их называют, не занимать.

С полотен Максима Фаюстова взирают на нас Сергий Радонежский и Дмитрий Донской, Иван Сусанин и Кузьма Минин, много-много лиц, образов стародавней России, Святой Руси. Подвиги русских героев и святых вдохновляли и вднохновляют многих живописцев, чего нельзя сказать о современности. В сегодняшней живописи она большей частью ограничивается сельскими пейзажами, реже городскими зарисовками. Это легко понять, так как наша современность нечасто даёт нам яркие образы, которые могли бы вдохнавлять художника, поэта... И всё же именно наши дни, их герои сделились ключевой темой в творчестве Фаюстова. Подобно тому, как некогда обратил свой взгляд на поле брани Верещагин, Максим Васильевич отразил на своих полотнах страницы и образы Чеченской войны, глубоко трагической и несчастной, но давшей нам героев, подвигами своими ничуть не уступающих пращурам. Картин и этюдов на тему Кавказа Фаюстовым написан не один десяток: пейзажи, портреты, масштабные композиции - совсем недавняя история, рассказанная кистью на холсте... Наиболее известные работы в этом цикле - «Русский герой - Евгений Родионов» и «Шестая рота».

Что такое революция и чем она чревата Антон смекнул раньше многих. Он и до неё всяких бунтарей-буревестников ненавидел всем сердцем, безошибочно понимая, что разрушат они не что-то абстрактное, далёкое, а его, Антона, хозяйство, его жизнь. Это они со стариком Акинфием подпадали под понятие эксплуататоров, хотя, видит Бог, никто из служивших у них никогда не терпел нужды. Земелин на этот счёт мудр был: лишнего никому не давал, но и на насущном не экономил. Считал он, что на людях экономить – собственному делу вредить. И потому платил им достойное жалованье, и пенсион по болезни и старости (и семьям – по утрате кормильца). Правда, когда грянуло, нашлись дебоширы, которые пытались растравить людей и натравить на «буржуев-раскапиталистов». Но не так-то просто было сибиряка раскачать. Сибиряк – человек суровый, быстроты и горячки не любит. Его с места не вот стронешь. К тому же и серьёзных причин для возмущений не было. Побузили местами, а, пока раскачивались, уже и разогнали совдеп – спасибо Гришину-Алмазову сотоварищи. Так и обошлось. Но не знал покоя Антон. Точил его страх потерять всё, таким трудом добытое. И выворачивало: чтобы какая-то голытьба из лентяев и пьяниц, какая-то шантрапа, дела не знающая, какие-то воровайки, прикрывшиеся идеей – их с Акинфием «империю» разоряли, им диктовали, как жить?! Да не бывать тому! Потому-то и с первых дней вошёл Антон в сношения с подпольем, стал активным участником его, помогал средствами. Вот, и братца подтянул – нечего болтаться в такое время! И вначале путём пошло дело, душа радовалась – так прижали вороваек, что, казалось, не очухаться им. А теперь…

Раздачу зерна обставили торжественно, с речами, красными флагами и доставкой зерна на дом. Сгрузили два мешка с зерном и у дома Ганны Лободы. Петька, уперев короткие руки в бока рваного полушубка и, наступив ногой на мешок, с торжественным видом ждал жену, за которой пошел Семён. Вскоре она вышла, посмотрела на мужа, подняла мешок и взвалила его на спину Петьки. Второй мешок, не ожидая приказа матери, поднял на плечо Семён и шагнул к двери дома, но на его пути стала мать и приказала им отнести зерно туда, где они его взяли. Мужики, было, заартачились, побросали на землю мешки. Тогда Ганна, схватив сразу обоих за грудки, так встряхнула, что у них щелкнули зубы. При этом сказала, что если они не отнесут зерно назад добровольно, то она запряжет их вместо лошади в телегу и они повезут не только мешки, но и её. И вот с окраины села, к сельсовету, потянулась странная процессия. Впереди длинновязый Семён с мешком на горбу, за ним, поминутно спотыкаясь и скуля, тащился Петька, а следом, нагнув голову, размеренным шагом шла Ганна, глядя себе под ноги.

Сеющий ветер пожинает бурю. Либеральные горе-мудрецы начали с дарования свободы бандитам, с дарования им права голоса. Права голоса на выборах! И что же это за выборы, на которых голос убийцы равен голосу священника, а голос неграмотного, темного человека голосу университетского профессора? И кто победит на таких выборах? Либеральные безумцы! В их напичканные заимствованными с чужого плеча идеями головы не вмещалось элементарного понимания того, что в народе должен выработаться высочайший уровень сознательности, ответственности, самосознания, чтобы он мог достойно воспользоваться своим правом голоса. Давать же право голоса заведомым преступникам и вовсе верх государственной слепоты и безрассудства! Но они не думали о последствиях, о государстве, им нужна была демократия, во что бы ни стало, здесь и сейчас – одним росчерком пера ввести её!

Волна восстаний прокатилась по Волге. То был ответ всех слоёв русского народа на бушующий большевистский террор. В городах и сёлах шли бессудные расправы над офицерами и крестьянами, священниками и купцами, чиновниками и рабочими. В город Сарапул, где располагался штаб второй Красной армии, свозили заложников со всего края. Их держали в речных баржах, истязали и топили в Каме сотнями. В районе Казани орудовали две командирши, прозванные Красными Машками. О них было известно, что одна происходила из дворянской семьи, вторая же была проституткой в одном из казанских притонов. Обе отличались садистскими наклонностями. В деревнях орудовали вооружённые до зубов продотряды, отнимавшие у крестьян хлеб и скот. Народное возмущение подавлялось при помощи мадьяр, латышей и китайцев. Вероятно, плохо организованные и не связанные друг с другом восстания так и остались бы отдельными очагами, если бы не бунт чехословацкого корпуса. Лев Троцкий потребовал, чтобы чехи сдали оружие, и запретил пропускать их эшелоны во Владивосток. Чехи сдавать оружия не пожелали и, разгромив большевиков, взяли Самару. С того момента антибольшевистское движение на Волге начало приобретать размах. Отряд молодого, прежде никому не известного капитана Каппеля, сформированный по освобождении чехами Самары, в короткий срок отметился рядом блестящих дел: освобождены были Сызрань, Ставрополь и Симбирск, летучий отряд перекинулся было на другой берег Волги, но, не встретив там своих, вынужден был отойти назад. Во многих городах против «своей» власти поднялись рабочие. В Колпине и Сормове восстания были потоплены в крови. Волнения начались на самых крупных ружейных заводах России - Ижевском и Воткинском...

Гунн (Степанов) Виктор Васильевич. Поэт. Автор пяти поэтических сборников, публикуется в литературных сборниках Украины. В Одесском Доме – Музее им. Н. К. Рериха проводит занятия поэтической студии «Орфей».

23 марта в Одесском Доме – Музее им. Н. К. Рериха состоялось последнее заседание поэтической студии «Феникс» руководителем которой был Виктор Гунн. Студия много лет ежемесячно собирала вокруг Виктора Васильевича людей небезразличных к одному из самых прекрасных видов искусства – Поэзии.

Кавказская туземная конная дивизия в рядах Российской императорской армии являлась одной из самых красочных боевых частей, принимавших участие в Первой мировой войне. С началом борьбы против большевизма офицеры и всадники дивизии приняли участие в рядах белых армий, и своей кровью запечатлели верность и преданность российским государственным идеям. Так как годы летят неудержимо, и в настоящее время большинство «туземцев» уже перешло в лучший мир, то я взял на себя смелость собрать и редактировать записки и воспоминания участников Первой мировой и Гражданской войн в рядах туземных конных полков, дабы оставить на страницах русской военной печати для потомства страницы бессмертных подвигов Кавказской туземной дивизии во главе с её августейшим командиром.

Быть может, сборник этих воспоминаний послужит в будущем материалом для истории Кавказской туземной дивизии, которую напишут люди, более меня знавшие и компетентные в военном деле.

Всем же соратникам моим по Туземной дивизии, которые прочтут эти воспоминания, я шлю мой братский привет и просьбу прислать, со своей стороны, их воспоминания о службе в дивизии.