Это интервью у нас получилось взять в главном штабе движения "Новороссия" на окраине Москвы. Бывший министр обороны ДНР легендарный Игорь Стрелков был достаточно сух, чувствовалось, что его тяготила сама роль "говорящей головы". Однако, ничего не поделаешь, если единственное оставшее в руках оружие - слово, значит надо использовать и его. Мы приступили к продолжительному разговору. Хотелось узнать у Стрелкова побольше...

Лекцию лидера движения «Новороссия», бывшего главы Минобороны ДНР Игоря Стрелкова изначально заявили под названием «Геополитические конфликты на постсоветском пространстве», но обсуждение столь широкой темы естественным образом сконцентрировалось на ситуации вокруг Украины. Особую актуальность выступлению придали события, развернувшиеся в середине апреля 2014 года, когда Киев объявил об «антитеррористической операции». Мероприятие в целом стало некой чертой под тем, что было сделано и упущено для укрепления независимости Донбасса. «Русская планета» приводит самые яркие и важные моменты выступления Игоря Стрелкова в Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС).

Цель – Россия. Последняя евразийская страна, близкая по культуре и происхождению большей части титульного населения к европейской цивилизации, которая сохраняет потенциал для собственного суверенного экономического и политического развития. И достаточно ослабевшая в результате геополитического краха конца прошлого века. В управляющих структурах которой слишком много людей и группировок, до сих пор рассматривающих «вашингтонский обком» в качестве единственной и естественной легитимной власти. Все хищники, когда нападают, выбирают ослабевшее животное, не способное оказать сопротивление. Сейчас США и союзникам, незаметно для самих себя прошедшим пик собственного могущества и, по ряду причин (касаться которых в рамках данной темы не имеет смысла) также быстро слабеющим,   требуется не просто «жертва», а такой «приз», который позволил бы им еще на 5-10 лет обеспечить процветание. Ресурсами, мозгами, просто рабочими руками, а быть может – даже в качестве такого же «одноразового инструмента» против следующего стратегического противника - Китая. Для этого требуется немногое – не ввязываясь в глобальную войну (потери от которой все еще неприемлемы), обеспечить повторный переход власти в России в руки полных марионеток (благо, кандидатов в таковые пруд-пруди). И роль Украины в данном процессе постепенно становится решающей. Не сумев или не решившись оказать поддержку В.Януковичу (впрочем, надо отдать ему должное,  он сделал все, что только возможно для своего свержения), Москва оказалась перед выбором – примириться с потерей или воевать. Выбор был, как говорится, «между плохим или очень плохим». Однако реальность превзошла все ожидания. Выбран был «промежуточный» вариант: «ни два, ни полтора».  Как часто бывает, он оказался худшим из худших.

В злополучное десятилетие государственных дум в Москве, где выковывалась русская революция, под крылом московских кадетов с Винавером119 во главе собралась значительная кучка революционно настроенных «украинцев» и для пропаганды украинской идеологии в русских либеральных кругах и среди малороссиян, не привыкших к «мове», основала ежемесячный журнал на русском языке «Украинская жизнь». Редактором журнала был прогремевший впоследствии Симон Васильевич Петлюра, а одним из сотрудников — В. К. Винниченко.

С. В. Петлюра был сыном известного в Полтаве извозчика. По ходатайству одного из пользовавшихся выездом Петлюры-отца высших полтавских чиновников местный архиерей разрешил принять Симона Петлюру в Полтавскую духовную семинарию. Не примирившись со школьной дисциплиной, С. В. Петлюра оставил семинарию до окончания курса и стал вести цыганскую жизнь второстепенного актера одной из странствующих украинских театральных трупп. Сценического дарования у него не оказалось, и он поступил на бухгалтерские курсы, по окончании которых получил маленькое бухгалтерское место в правлении восточного общества транспортирования кладей в Петербурге куда он был переведен с повышением в отделение Восточного общества в Москву.

Специфическое «украинское» настроение С. В. Петлюра вынес еще из Полтавской духовной семинарии, в которой, равно как в учительской семинарии на Шведской могиле и в полтавской земской фельдшерской школе, издавна велась украинская пропаганда, связанная с Галицией. Потом он углубил его соответствующим чтением и поездкой в Галицию. В московской «громаде» он проявил большой организаторский талант при устройстве разного рода общественных собраний и предприятий и занял в ней выдающееся положение. Его же пригласили быть редактором «Украинской жизни». Когда началась европейская война и С. В. Петлюре угрожал призыв в войска, он укрылся в «Земский союз» князя Львова120 и был командирован для бухгалтерских занятий на югозападный фронт. Отсюда революционный вихрь 1917 года увлек его на ту роль одного из виднейших украинских политических вождей, которую он играет и в настоящее время, объезжая европейские столицы.

Первая Пасха Первой мировой войны выпала на 22 марта / 4 апреля 1915 года. «Великий праздник любви и всепрощения, день, когда каждый должен почесть братом своего ближнего, пришел на землю в необычной обстановке, - писала одна из провинциальных газет, - льется потоками кровь человеческая, гибнут сотни тысяч молодых жизней. Но в душе роятся смутные надежды на лучшее светлое будущее: принесший в мир великую любовь, попрал смертью смерть. И воцарится рано или поздно эта великая любовь - умолкнут громы чудовищных орудий, перестанет литься кровь, и смысл великого завета - любить друг друга - будет понят людьми».

Когда мы приходим в храм на главный праздник нашей веры - Пасху Христову, то находим его темным, без света. Как мир до Воскресения пребывал во тьме, так и храм, ожидающий Воскресения Господня, находится во мраке. Бог умер, и мир погрузился во тьму. Это удивительно и страшно, видеть мир без Бога. Тьма, непроглядная бесконечная тьма без радости и надежды - вот мир, в котором нет Христа. Это время было для апостолов самым страшным испытанием их веры. Учитель убит. Церкви больше нет. А если Он не воскреснет? Тьма, реальная осязаемая тьма покрыла весь мир и души людей...

Но Христос воскрес и даровал нам рай. Земля обетованная оказалась на Небе и никакие земные потрясения и владыки больше не имели власти над ней. Мир, испорченный грехом, стал недостоин нового человека - Господь сделал христиан гражданами Неба.

Ныне с помощью образа Сталина мировая революция в лице темных финансовых кланов и сатанинских тоталитарных сект пытается создать суррогат псевдоконсерватизма в России. Чтобы откат русского общества от революционных теорий был неполным. Такие вещи надо отбросить раз и навсегда. Наша задача – вернуться к исконно-русскому пути развития.

Ныне же Церковь все более подчиняется общегражданским властям и в законодательном, и в административном отношении.
Этот ряд неправильностей, вводимых в область церковного управления, рождает одно последствие: подчинение Церкви государству. А такое подчинение равносильно уничтожению Православия.
В Церкви, которая приводится к подчинению государству, существование управления, предписанного канонами и самой верой, становится невозможно. Великую ошибку составляет подражание протестантским церковным порядкам. Протестантство демократично в религии. В нем нет разницы между различными чинами церкви. Посему там господство государственной власти не может давить произволом на маленькие церковные общины, составляющие всю суть протестантской религиозной организации. В Православии же по самому содержанию веры, по догмату и канону, имеется иерархия чинов, которая, если оказывается забранной в чьи-либо руки или закупленной, может стать орудием величайшего деспотизма и произвола. Великую ошибку составляла бы мысль, что такая власть над Церковью безвредна или даже выгодна для государства. Такая мысль может являться только по незнанию Православия. Ибо раз церковная иерархия теряет в глазах верующих нравственный авторитет, это не приводит народ к спокойному презрению, холодному пренебрежению, а вызывает негодование верующих как против подчинившихся рабству епископов, так и против той власти, которая виновна в их падении.

Австрия была заинтересована в том, чтобы не только как можно резче отрознить и отграничить своих русских от русских в Рос­сии, но чтобы и в самой России посеять такой раскол между ее югом и севером на почве языка, который мог бы привести к политическому распаду России и к соединению ее богатейшего юга с Австрией. Для разрешения этой задачи приглашен был М. С. Грушевский во Львов, и над нею он ревностно трудился до самой мировой войны. Отвратительно было наблюдать, какие большие усилия затрачивались им на гнусное дело возбуждения междурусской братоубийственной борьбы. Поляки вскоре разочаровались в деятельности М. С. Грушевского, в особенности после того, как «украинцем» Сочинским был убит наместник Галиции граф Андрей Потоцкий, но его это мало заботило, так как к этому времени он успел уже опереться на Вену и Берлин.

...николаевщина, будучи олицетворением мысли, воли и власти, – твердых и ясных, с одной стороны держала в порядке и приневоливала к порядку, а с другой стороны рождала всегда твердые преграды и препятствия своеволию, своемыслию, и вызывала, следовательно, всякий ум к подчинению с одной стороны, и к борьбе с препятствиями – с другой стороны.
Вот что было отличительной чертой николаевской эпохи и главной причиной, почему в атмосфере, где чуялась власть и где проявления власти иногда бывали даже резкими или неприятными, могли рождаться и развиваться здоровые и гениальные личности... Почва была твердая, и путь хождения по ней был нелегок; приходилось считаться с властью и видеться с препятствиями, от нее исходившими; а кто же не знает, что только тогда личность человека может развиваться и совершенствоваться, когда ей приходится бороться и иметь дело с препятствиями в атмосфере, где все стихии, однако, в порядке.
И вот почему я так благоговею перед николаевской эпохой и так искренно желал бы ее воскрешения. Она бы дала нам людей, а эти люди дали бы нашей родине любовь к ней, заботу о ней и труд для нее, – три вещи, которые, безусловно, отсутствуют в настоящее время в новых поколениях после николаевской эпохи.

В настоящее время мы, желающие быть верными Православию и сохранить свою историческую монархию, находимся как бы в крепости, в которой множество фортов и бастионов разрушено вдребезги, другие полуразрушены, и все наполовину, если не больше, захвачено коалиционными неприятельскими отрядами. Этот страшный штурм удался именно от того, что мы не знали собственной крепости, не понимали, что в ней сильно и слабо, что требовалось защищать, а что следовало даже самим поскорее разрушить. Но, во всяком случае, крепость эта не взята еще окончательно, – отчасти потому, что неприятельские отряды хотя вообще действуют умнее наших, но тоже далеко невысокого ума и соображения. И вот в этом положении окончательный исход штурма, полный успех неприятеля или его отбитие всецело зависит от нашей сознательности.
Прекращая аллегории, – все зависит от того, поймем ли мы лучше свои собственные принципы и начнем ли – не отрекаться от них, не говорить о риске от их исполнения, а, напротив, горячо, систематически исполнять их, с полной верой, что в этом не риск, не гибель, а спасение. Наше спасение зависит от того, перестанем ли мы полагаться на бумажные правила и каменные стены и потребуем ли от самих себя и от всех наших, чтобы наше дело всюду защищалось живым, сознательным и преданным ему человеком. Если этого у нас не явится, то неврастеническим выкрикиванием проклятий врагам мы не возвратим назад ни одного камня взятых у нас бастионов, а потеряем и все остальное, пока еще не отнятое.

Где же выход из современного печального положения нашего? Все чаще и чаще раздаются голоса благомыслящих людей, что «только чудо может спасти Россию». Верно слово и всякого приятия достойно, что силен Бог спасти погибающую Родину нашу. Но достойны ли мы этой милости Божией, — того, чтобы над нами было сотворено чудо? Из Святого Евангелия мы знаем, что Христос Спаситель в иных местах не творил чудес за неверствие жителей (Матф. 13:58) и с другой стороны Господь, предсказуя ученикам Своим грядущие бедствия — войны, глады, моры, землетрясения, изрек, что избранных ради прекратятся эти тяжелые дни (Матф. 24:22). Есть ли среди нас, братие, хотя бы немногие праведные мужи, ради коих Господь милует народы. То ведает один Бог! А мы, подобны Евангельским прокаженным, ставши издалеча, вознесем глас, глаголюще: «Иисусе наставниче, помилуй ны" (Лк. 17:12—13). Да не взыщеши дел, оправдающих нас, аще бо праведника спасеши, ничтоже велие; и аще чистаго помилуеши, ничтоже дивно: достойно бо суть милости Твоея, но на нас грешных удиви милость Твою и спаси ны прежде даже до конца не погибнем.

Страшный час в судьбах Православной Церкви пробил: умер Святейший Патриарх Московский и всея России. Осиротели мы. Осиротела Православная Церковь. Никакой мудрец не может так выразить искренней правды, как простое сердце простого человека. Утром, когда я шел с панихиды, ко мне на улице подошли простые женщины, и одна из них сказала: «Как же мы теперь будем жить, ведь мы точно крыльев лишились, всех он нас соблюдал!»

Беспокойство любящего русское государство М. В. Юзефовича по поводу развития в малорусской среде иудейского социализма было прозорливо, понятно и благородно. Как мы убедились из совершившихся на наших глазах фактов, иудейский социализм Лассаля и Маркса в своей самой законченной форме — коммунизма — под руководством современных иудеев — Бронштейна, Апфельбаума, Розенфельда, Бриллианта и сотен им подобных действительно убил русское государство. Значит, опасность грозила не фантастическая, не мнимая, а самая настоящая, и слава тому, кто ее предусматривал. Ошибка М. В. Юзефовича заключа­лась в том, что он смешал малорусский национальный патриотизм с украинским социализмом, и, вместо того чтобы выяснить пред правительством разницу этих двух течений, он их отождествил. Развитие малорусского национального патриотизма и ма­лорусского литературного слова правительство могло свободно допустить, предоставив самой жизни решить, нужна ли областная малорусская культура при существовании готовой общерусской, созданной главным образом трудами старых поколений тех Же малороссиян, или нет. С социализмом как с новым религиозным учением нужно было повести широкую планомерную борь­бу в общегосударственном масштабе. Малорусский патриотизм легко можно было даже ввести в государственное русло и противопоставить иудейскому социализму, как об этом мечтали — к сожалению не в пору, с опозданием на десятки лет, в 1917 и 1918 годы — М. И. Коваленко (убит большевиками в январе 1918 года), П. П. Скоропадский, А. А. Сахно-Устимович, С. О. Григоренко и другие.

...преступник и святотат, преступник стольких лет, святотат вчерашнего дня, виновник стольких бед для России – это он, Петербург, петербургское общество, петербургская интеллигенция.
Настоящий и главный нигилист это он, сто тысяч раз преступнее и сто тысяч раз гнуснее всех казненных и судимых преступников, ибо те приняли и примут в ожидании Божьего суда казнь человеческого суда, а мы, настоящие и главные преступники, мы, носители имени образованного общества, учителей народа, руководителей общественного мнения, мы воспитали из младенцев преступников, мы их подло пустили на поприще преступления, мы втихомолку им сочувствовали, пока это было безопасно, а когда стало опасно сочувствовать, когда наши ученики и дети совершили преступления, из ряда выходившие, мы спрятались, мы громко отреклись от них и воскликнули: вот, вот эти темные заговорщики, эти гнусные преступники, берите, казните их, мы преданные, мы верные слуги государству, вы видите, в какой мы приходим ужас, когда Засулич стреляла в петербургского градоначальника из мести за такого-то и суд ее оправдывал, вы видели, мы аплодировали и ей, и суду, ибо это было торжеством прогресса, но теперь, когда иное преступление сделано, нет, мы негодуем, вы видите, у нас пена у рта, берите, казните мерзавцев. Вот что мы говорили месяц назад, и говорили, очень хорошо сознавая, что настоящие преступники это мы, петербургское общество, десятки лет под именем прогресса вводящее нигилизм в плоть и кровь всей духовной жизни мыслящей России и воспитавшее целые поколения умственных бродяг, алчущих и жаждущих хотя бы капли духовной пищи, хотя бы атом истины и нравственности.

Находясь по самой середине держав, наиболее волнуемых вожделениями колониальной политики, мы не можем теперь ни на минуту забывать, что опасности захватов угрожают нам со всех сторон. В существовании такого положения винить некого. Но когда мы приводим Россию в состояние, не сообразное с опасностями ее современного международного положения, мы оказываемся кругом виноватыми, ибо этим усугубляем опасности и ослабляем свои средства к их отражению.
Первая обязанность страны, находящейся в нашем нынешнем положении, есть обязанность и быть, и казаться сильной, и быть, и казаться крепкой внутренним единением. Но наши современные деятели и все наше общество виноваты перед судьбами России тем, что в обоих отношениях делают, наоборот, все возможное для обострения и без того опасного положения.

Червонная Русь очень давно откололась от русского пня. После того как в день Благовещения, 25 марта 1340 года, беспотомно скончался во Владимире-Волынском последний владетельный галицко-волынский князь Юрий II, называвший себя в грамотах князем всея Малые России, началась продолжительная борьба между соседями за его наследство, подробно описанная в превосходной диссертации покойного профессора И. П. Филевича⁶⁶. Она закончилась тем, что польский король Казимир Великий⁶⁷ присо­единил все владения Юрия II к Польше. С тех пор Червонная Русь в течение четырехсот с лишком лет делила общие судьбы Польши, переживала весь тот трагический польский беспорядок («nierząd»), который с таким мастерством изобразил Вл. Лозинский⁶⁸ в своем двухтомном труде «Prawem i lewem» (так сказать, «правым и левым боком»). Тем временем высшие сословия ее, дворянство и мещанство, ополячились, а черному народу навязана была уния. Однако последний сохранял свой русский облик, быт и язык. Женатое униатское духовенство в лице своего потомства давало некоторый запас интеллигенции, которая чувствовала себя русской. Червонная Русь не жила, а прозябала, пока и Польша не покончила своего государственного существования.

Все революции, хоть «красные», хоть продолжающие их дело «оранжевые», несмотря на разность лозунгов и форм, похожи между собой. Они всегда несут новое духовное и экономическое рабство, неравенство вместо обещанных «liberté, égalité, fraternité», разрушение института семьи, тотальный контроль кучки революционных мерзавцев над личностью и обществом. Возмущенный этим беснованием народ обычно поднимает им в противовес волну контрреволюции, которая реставрируют прежний миропорядок. Однако контрреволюции бывают полными – Белыми, и неполными – так сказать, «красноватыми», или «оранжеватыми» (если они произошли после «цветных революций», в противовес им; примеры – режим Януковича, или Иванишвили). Нынешняя КПРФ, например, более-менее поддерживающая РПЦ и государство Российское, состоит, в основном, из таких «красных контрреволюционеров». Тот же Ленин, желавший поражения России во всех войнах, хотевший, чтобы все они перерастали в гражданскую и приносили власть его партии, просто расстрелял все ее руководство.

Новые «оранжевые» революции являются прямым продолжением старых, «красных». Каждая революция – от протестантских и «великой» Французской до Октябрьской и евромайданной — обязательно несет с собой массовые убийства и порабощение людей, хотя обещает «свободу, равенство и братство». Каждая революция означает агрессию против христианства, института семьи, русофобию. Вместо «конец империалистической войне» — всегда война гражданская, неизмеримо худшая. Вместо «земля крестьянам» и «фабрики рабочим» — колхозы и новое крепостничество с помощью системы прописок, жестокий диктат администраций предприятий, несогласным – ГУЛАГ. Так было всегда, и, например, «могилизация» революционного «императора» Наполеона была намного хуже феодальной крепостной зависимости крестьян, бывшей при Людовике 16 достаточно небольшой. «Оранжевые» же революции вообще готовят базу для создания трудовых армий чипированных рабов в мировом масштабе, глобальный электронный концлагерь, перед которым «трудовые армии» Троцкого – детский лепет. Олигархические кланы Запада уже создали техническую базу для того, чтобы массово чипировать человечество, ввести полнейшее электронное досье на каждого. Они также уже запустили тотальную всемирную машину зомбирующей пропаганды. Если они полностью реализуют свои планы, то действительно, по библейскому выражению, никто не сможет «ни купить, ни продать» без пронумерованного, внедренного в кожу электронного кошелька, который легко будет отключить всем непокорным, исчезнет всякое инакомыслие, воцаряться полностью самые дикие пороки, уже и так захлестнувшие полмира…

События в Донабассе заставили вспомнить Сербию, как ее терзали, как истребляли людей и вообще, что творилось там в 90-х гг. Уж слишком схожи эти возмутительные дела князя тьмы, уж слишком напоминают друг друга. В сентябре 1999 г., после бомбежек Беграда, автор небольшой книжки   «Рассказы из ада» Здравко Крстанович подарил мне ее. Это страшное повествование, Ужасающая книжка. Автор родился в 1950 г. в Сивеиче, ныне Хорватия. Учился в Книне, Сплите и Загребе. До октября 1991 г. жил в Сплите, а теперь живет в Белграде. Пишет стихи, прозу, критические статьи. Одним словом, продолжает свои литературные занятия. Изданы его сборники стихов «Княжество рыб» (1974), «Дом» (1978).  «Слоги из воды»  ((1981), «Динамит» (1982),  «Перевернутый мастер» (1984),  «Дыхание»  (1989), «Другие горы» (1989), и «Стихи на дороге»  (1994). Он также подготовил сборник любовной народной поэзии и составил сборник народной поэзии сербов «Золотая пена моря» (1990). Сборник  «Рассказы из ада» (1992) на сербском языке за два года переиздавался четыре раза.

Первая русская революция 1905–1907 гг., одного из самых загадочных и кровавых бунтов в истории России. Можно долго спорить, кто являлся организатором и спонсором всех этих событий, но, несомненно одно – вполне безобидные для сегодняшнего времени требования «свободы слова, собраний, совести, печати» и прочих «свобод» в считанные дни вылились в волну погромов, грабежей, насилия и убийств по всей необъятной империи от Варшавы до Владивостока. Не остался в стороне от этих событий и провинциальный уездный город Брест–Литовск.

Русский народ – здравый, умный, со своей православной и политической верой, воспринятыми духовным инстинктом в душе твердо и непоколебимо, предстал перед петербургским интеллигентом всех положений отвратительным уродом, за переделку которого надо было взяться немедленно.
Но так как мнения, что этот народ – урод, было недостаточно для обеспечения себе успеха в распространении нигилизма при обессилении и оцепенении Русского народа, то надо было кроме образа его уродливости придумать и другой образ, более способный вызвать необходимость к парализовыванию Русского народа.
Способ этот не замедлил явиться. Русский народ, русскую народность в этом первобытном, девственном виде поспешили представить в образе пугала и существа крайне опасного для каких-то государственных условий самосохранения.
Таким образом, поспешная работа к проституированию Русского народа – в руку нигилизму – посредством торопливого и кое-как вводимого народного образования, исключительно реального, закипела в Петербурге под влиянием двух представлений: представления об уродливости Русского народа и представления об опасности от русской народности.
 

Вторая половина 1909 года отмечена была обилием этих минут непосредственного общения. Особенно памятна встреча Царя и народа на полях Полтавских. Повсюду одинаково заявляло о себе народное сердце. В глубине Украйны, во имя которой фабрикуется преемниками Мазепы «украиньска самостiйность», в Севастополе, омраченном воспоминаниями «потемкинцев»2 и лейтенантов шмидтов, Русский Царь мог одинаково видеть, что Его верный Русский народ – малорусской и великорусской ветви – остается всей душой с Ним, Самодержавным Царем своим, а не с мазепами, гершуни, шмидтами и прочими разрушителями Русского отечества. «Самодержавие Мое останется таким же, как было встарь», – сказал однажды3 народу Государь Император. Русский народ со своей стороны всегда и повсюду, когда только его голос не искажается врагами Царя, свидетельствует, что и он в своих отношениях к Царю остается таким же, как был встарь.

Если Левобережная Малороссия и Слобожанщина могли сво­бодно идти по пути общерусского культурного развития^ мощно проторенному Гоголем, то Правобережная Малороссия и Руси Черная и Белая находились в совершенно ином положении. Под влиянием друга юности — князя Чарторийского³³ — из рода волынских князей, еще в XVII веке оторвавшихся от русского пня, император Александр I обидел свой западнорусский народ, за­крепощенный польским душевладельцам, не только оставив в присоединенных императрицей Екатериной II западнорусских областях за поляками руководящую роль в местной жизни, но еще усилив их значение передачей в их руки всей отрасли народного просвещения. По вине ошибочной политики Александра I под русской властью и на русской земле воздвигались такие духовные твердыни полонизма, как Виленский университет и Кременецкий лицей, и весь западнорусский край покрылся густой сетью польских поветовых училищ. Таким образом, возвращенные России западнорусские области были отданы в жертву такой полонизации, какой они никогда не подвергались за время существования независимого польского государства. Развитие русского самосознания и пробуждение русских народных чувств сделались совершенно невозможными.

...

Профессор МГУ Сергей Семенович Губанов изложил «БИЗНЕС Online» радикальный рецепт выхода из кризиса через воссоздание плановой экономики.

Чтобы спасти страну от надвигающейся катастрофы, нужна новая экономическая модель и неординарные меры, например, директивный план кредитования промышленности и сельского хозяйства на 2015 год, полная заморозка тарифов и введение социальных карточек для малоимущих. Такую точку зрения высказал доктор экономических наук, главный редактор журнала «Экономист» Сергей Губанов в развернутом интервью корреспонденту «БИЗНЕС Online».

Но вот в воротах появляются новые богомольцы. Одежда их покрыта пылью, лица загорелые, обветренные. Они пришли издалека, из Галилеи. Впереди них идет один, которому остальные оказывают знаки особого уважения и почитания. Лицо Его исполнено благости и милосердия. Они пробираются дальше. Вдруг Он внезапно останавливается, пораженный криком животных и звоном монет. Лицо Его мгновенно преображается, глаза, полные благости и кротости дотоле, полны теперь возмущения и гнева, пречистые Его руки, прикосновение которых исцеляет болезнь, которые творят чудеса, воскрешают мертвых, быстро связывают узлы в бечевке, которой Он изгоняет животных. Он опрокидывает столы с деньгами, которые со звоном падают и катятся по углам храма, и голосом, в котором чувствуется сила и власть. Он обращается к торговцам и говорит: «Возьмите это отсюда, и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин.2:16). И все повинуются. Все чувствуют власть, силу этого молодого раввина, никому еще не известного, который вместе со словами опрокидывает и все их традиции, обычаи, державшиеся испокон веков. Опомнившись, иудеи спросили, имеет ли Он власть это делать. Он ответил: «Разрушьте этот храм, и Я в три дня воздвигну его» (Ин.2:19). Иудеи не поняли. Фарисеи, учителя затаили злобу в себе, они не простят своего унижения перед народом. Если бы я был зодчий, то на дверях храма изобразил бы эту картину: Его с лицом, полным гнева, испуганные лица торговцев и затаенная злоба и ненависть в глазах учителей-фарисеев. А дальше что? Приходили бы прихожане, кланялись бы, лобзали. Ну, а потом? Привыкли бы. Ведь люди, целуя крест, забывают о Распятом, люди целуют Евангелие, не вдумываясь или забывая те истины, которые написаны в Нем, не исполняют и заповедей Его.

Никто не верит, а все говорят: да, в реформах спасенье; не верят, а говорят все-таки, и говорят потому, что лгут, а лгут потому, что нужно лгать, а нужно лгать потому, что изолгались уже совсем, назад идти нельзя, от правды ушли уже слишком далеко... И давай лгать... А что от этого вранья все усиливается сумбур и хаос мысли, усугубляется нравственное растление, сбивается с толку молодое поколение, и общественная деятельность в России страшно терпит от расшатанных и людей, и основ, – какое дело лгущим руководителям общества... Вот это-то и составляет серьезную сторону нынешней умственной жизни петербургской России.

В настоящем своем положении мы, русские, в высшей степени слабы. Заботиться теперь о том, чтобы евреям не было от нас какого-нибудь притеснения, – это очень походило бы на размышления овцы о том, как ей не обидеть чем-нибудь бедного волка. Независимо от степени своих прав евреи забивают нас во всем. Они захватывают все отрасли труда, – конечно, выгодного, – захватывают интеллигентные профессии, захватывают печать и через ее посредство становятся господами общественного мнения. Их величайший грех перед Россией – первенствующая роль в революции, изуродовавшей Россию, – отдал в их руки радикальные партии, которые господствуют в нашем политическом мире и особенно в Государственной Думе. Фактическая сила еврейства в России вообще громадна, и всякое увеличение их прав ведет вовсе не к «равноправию», а к господству евреев над Россией и русскими. Может ли в таком положении решать еврейский вопрос тот, кто сколько-нибудь заботится о своем собственном народе? Если бы предположить, что Россия навсегда рухнула, утратила свое самосознание, потеряла способность жить сообразно своей собственной психологии, то у нас не стоило бы, пожалуй, ни о чем особенно заботиться. Такая страна была бы осуждена на самое жалкое будущее, и, стараясь быть «перекопией с копии» разных «передовых стран», все равно обречена была бы на порабощение другими народами, – евреями или кем другим. Если бы вера в способность России к великому мировому житию была окончательно опровергнута фактами, то небольшая разница – как и от кого нам погибать.

Предлагаемая вниманию читателей книга не есть ни ученое исследование, ни политический трактат, но лишь беспритязательное изображение так называемого «украинского» общественного движения в том виде, как оно вместилось в сознание одного лица, наблюдавшего движение в течение пятидесяти последних лет. Толчком к написанию книги послужил вызов, помещенный года два тому назад в одной из русских эмигрантских газет, — составить обзор украинского движения, рассчитанный на три-четыре печатных листа. Свой труд автор писал в беженстве, в провинциальной глуши одной из славянских стран, приютившей часть русских эмигрантов, постепенно спасавшихся от ужасов большевистского ада, — писал вдали от умственных центров и библиотек, без необходимых справочных книг. Поэтому возможно, что в изложение вкрались неточности, за которые автор просит снисхождения.

Книга была закончена в ноябре месяце прошлого, 1924 года, вскоре осле того, как в новейшем фазисе украинского движения определенно означились два его лица, или, лучше сказать, две его стороны: в Большевии, в виде УКОПа (украинской коммунистической партии), движение решительно и вплотную примкнуло к программе большевичества; в Польше, в виде украинской народной партии, возглавляемой г-ном Оскилком, оно вступило на путь соглашения и сотрудничества с нынешним польским правительством.

Надо думать, что большевистская беспощадно-насильственная украинизация в Малороссии сделает самую «украинскую идею» столь омерзительной, что вместе с падением большевичества рушится и его украинская пристройка. Вся толща собственнического земельного крестьянства малороссийских губерний стихийно почувствует себя русской, и на том украинское заблуждение в пределах России закончится. Нам случилось читать частное письмо из Полтавы, в котором сообщали, что там большой спрос на опытных учителей русского языка, так как более состоятельные крестьяне желают обучать своих детей непременно русскому языку со старым правописанием и хорошо оплачивают труд учителей. Таков ответ полтавских по-большевистски «куркулей» или «кулаков» на принудительную украинскую школу, введен­ную большевиками.