Велико созвездие выдающихся русских святых отцов, мыслителей, ученых, поэтов, изобретателей, мудрых государственных руководителей, талантливых полководцев, прославивших великую нашу державу – православную Россию, и в этом уникальном созвездии как немеркнущий маяк сияет имя сына поморского крестьянина – Михаила Васильевича Ломоносова.

«Великий человек», «он… сам был первым нашим университетом», «величайший гений» – вот пушкинская оценка личности и деяний Михаила Васильевича Ломоносова. Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» насчитывает во всей русской литературе «всего только три» «бесспорных гения»: «Ломоносов, Пушкин и частью Гоголь». Та же мысль звучит и в его письме к Н.Н. Страхову 1870 года: «Пушкин, Ломоносов – гении». Итак, гений. И гений истинно русский – русский по всеохватности, универсализму дарований и трудов, всеотзывчивости на феномены мира, русский по необыкновенному внутреннему простору, беспредельной широте и беспрецедентной свободе мысли и в то же время удивительной цельности натуры и мирочувствия, русский, наконец, по самому богатству и даже, кажется, избыточности разнообразнейших талантов. В самом деле, затруднительно найти подобную личность даже среди всемирных гениев вроде Леонардо да Винчи. И это без всякого преувеличения. Вспомним: физик, химик, изобретатель, астроном, создатель живописных мозаичных картин, поэт, драматург, красноречивейший ритор, историк, масштабный организатор и общественный деятель, создатель первой научной грамматики отечественного языка и один из создателей русского литературного языка, основоположник современной системы стихосложения, минеролог, металлург – и этот список далеко не полон, его можно продолжать и продолжать. Так что прав С.И.Вавилов – советский физик, академик, президент АН СССР, когда, сравнивая Ломоносова с другими великими людьми энциклопедического склада, пишет: «Даже Леонардо да Винчи, Лейбниц, Франклин и Гете более специальны и сосредоточены».

В ноябре 2011-го года исполнилось 300 лет со дня рождения Великого Русского учёного Михаила Васильевича Ломоносова, о котором В.Г.Белинский писал:
«...на берегах Ледовитого моря, подобно северному сиянию, блеснул Ломоносов. Ослепительно и прекрасно было это явление!
Оно доказало собой, что человек есть человек во всяком состоянии и во всяком климате, что гений умеет торжествовать над всеми препятствиями, какие не противопоставляет ему враждебная судьба, что, наконец, русский способен ко всякому великому и прекрасному».

В ночь с 18 на 19 августа (30-31 по н. ст.) 1820 года во время морского перехода на корвете «Або» из Феодосии в Гурзуф у Пушкина на палубе корабля рождается замысел его первого крымского стихотворения - элегии «Погасло днéвное светило...».

Восьмого ноября (по старому стилю) 1711 года, в день Собора архистратига Михаила, родился Михаил Васильевич Ломоносов, будущее светило русской науки и литературы. В наши дни этот юбилей проходит почти незамеченным на государственном уровне. Безразличная реакция современного российского общества на 300-летний юбилей Ломоносова представляет собой резкий контраст с тем, как отмечалось 250-летие и даже 275-летие великого русского учёного.

12 декабря 1923 года всем учащимся русской гимназии в Моравской Тржебове было предложено написать о том, что произошло с ними, начиная с 1917 года и кончая их поступлением в гимназию. Был собран огромный материал, который скомпоновал и тактично прокомментировал преподаватель гимназии В. М. Левитский. Получилась маленькая книга, впечатления от которой обратно пропорциональны ее размерам. В предисловии к ней известный историк-богослов В. Зеньковский писал:
«Одна ли детская душа глядится из этого своеобразного узора воспоминаний, мыслей, переживаний? Их часто наивные, неумелые речи, их простодушные замечания не красноречивее ли многотомных мемуаров? Не запечатлено ли в них непосредственное звучание нашей эпохи — во всей жути ее диссонансов, ее горькой действительности, ее трагического смысла? Да, печатаемые ниже документы далеко превосходят их скромное наименование «детские воспоминания»... В них невозможно погрузиться без того, чтобы не застонала душа, чтобы не затрепетало сердце от прикосновения к трагедии России».

Тема «Гончаров и Достоевский» кажется, на первый взгляд, весьма неперспективной: слишком бьют в глаза существенные различия в мировоззрении, поэтике двух писателей. Когда-то Л. Толстой подчеркнул эти различия следующими словами: «Конечно, это настоящий писатель, с истинно религиозным исканием, не как какой-нибудь Гончаров».[1] Действительно, «религиозное искание» есть стержень мировоззрения. И если его нет, то все остальные точки соприкосновения уже не имеют особого значения: различия будут гораздо более значимыми. Однако сегодня уже ясно, что Гончаров не менее напряжённо, хотя и не столь демонстративно, как Достоевский, искал религиозную истину.[2]

Великий Князь Сергей Александрович первым из Романовых еще в отрочестве познакомился с произведениями Федора Михайловича Достоевского (романами "Преступление и наказание", "Бесы", "Братья Карамазовы") и страстно рекомендовал их другим. Это было нескрываемое восхищение.

Рѣшить споръ «соглашеніемъ» съ насильниками — невозможно. Они возводятъ въ принципъ неподчиненіе большинству.
Они не признаютъ никакихъ обязательствъ. Никакихъ правъ. Противъ разбойниковъ одно только средство дѣйствительно — оружіе.
Насильники — должны быть побѣждены. Это первое необходимое условіе спасенія русскаго народа.
Но мечомъ воскресить страну невозможно. Мечомъ можно разорвать ту петлю, которая его задушила. А вдохнуть жизнь должна другая внутренняя сила.
Если витязи Земли Русской подняли мечъ, то вожди духовные должны поднять Животворящій Крестъ!
Если необходимо одержать окончательную побѣду на фронтахъ, то такъ же необходимо одержать нравственную побѣду надъ духовнымъ разложеніемъ народа.

К очередной годовщине кончины Государя Императора Александра III (в 2 часа 15 минут пополудни 20 октября (по ст. ст.) 1894 года) мы помещаем «Слово...», произнесенное на следующий день за литургией в храме Московской Духовной академии её ректором, архимандритом Антонием (Храповицким) (1863-1936), впоследствии одним из самых известных русских архиереев. Спустя месяц «Слово...» было опубликовано в журнале «Богословский Вестник» (1894.- №11.- С.1-9).

Мы начинаем серию публикаций о малоизвестных страницах истории Отечественной войны 1812 года, 200-летний юбилей которой нам предстоит отметить. Так получилось, что многие действующие лица той войны остаются в тени её общепризнанных главных героев. Однако не мешает вспомнить заслуги и тех фигур второго плана, чей вклад в победу русского оружия был хотя и не столь решающим и впечатляющим, но всё-таки немаловажным. Тем более, что, как увидим из дальнейшего, некоторые военачальники Русской армии были обделены вниманием отечественной историографии не совсем обоснованно. Сегодня речь пойдёт об одном из них – фактическом начальнике штаба Кутузова, Карле Фридриховиче Толе.

О Савве Ямщикове, о том, как работалось с ним и как живётся без него, о выставках в доме на улице Бурденко рассказывают заслуженный работник культуры РФ, художник-реставратор, заведующая отделом Нина ЗАЙЦЕВА, художник-реставратор высшей категории Виталий КУЗЮБЕРДИН, искусствовед Марфа ЯМЩИКОВА.

Александр Дмитриевич Нечволодов (1864–1938) окончил 2-ю Петербургскую военную гимназию и Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Участвовал в русско-японской и первой мировой войне, а после революции 1917 года – в белом движении, затем эмигрировал за границу. Умер и похоронен в Париже.
С точки зрения экономической теории большой интерес представляют две книги Нечволодова. Труд «От разорения – к достатку» (СПб., 1906) проливает свет «на главнейшую причину наших современных бедствий».

90 лет ложь в отношении Столыпина растлевала русские души. Тем боле важно помнить и повторять его ключевую мысль о развитии сельского хозяйства:
«Нужно снять оковы, которые наложены на крестьянство, и дать ему возможность самому избрать тот способ пользования землей, который наиболее его устраивает».
Эту мысль Столыпина бесполезно разъяснять. Ее можно лишь осознать или – «не понять».

Нам с братом было по четырнадцать лет, когда погиб поэт Николай Рубцов. И мы, по милости Божией, живем в этом многоплачевном мире больше, чем убитый поэт… Мы стали намного старше поэта по годам, а любить Россию в веках и прекрасное в мире учимся у все того же Рубцова…

Жизнь героя иногда зависит от случайностей. Жил, например, человек размеренной спокойной жизнью, и вдруг его величество случай меняет все в его жизни. Это определение к герою Кавказской войны Петру Степановичу Котляревскому относится как ни к кому другому.

Св. Михаил родился в 1864 г. в селе Бабье Тверской губернии, в семье известного педагога, впоследствии директора Тульской, а затем и 4-й Московской классической гимназии Александра Григорьевича Новоселова. Оба деда будущего свидетеля Христова – и по отцовской, и по материнской линиям – были православными священниками. В детстве и юности он получил блестящее образование – сначала под руководством отца, потом в классической гимназии, которую окончил с золотой медалью, и наконец на историко-филологическом факультете Московского университета.

В марте 1920 года, после Новороссийской катастрофы, гибели Северного и Северо-Западного фронтов, положение Белого дела представлялось обреченным. Прибывшие в Крым Белые полки были деморализованы. Англия, самый верный, как казалось, союзник, отказалась от поддержки Белого Юга. На маленьком Крымском полуострове сосредоточилось всё, что осталось от недавно ещё грозных Вооруженных сил Юга России. Войска были сведены в три корпуса: Крымский, Добровольческий и Донской, насчитывавшие в своих рядах 35 тысяч бойцов при 500 пулеметах, 100 орудиях и при почти полном отсутствии материальной части, обозов и лошадей. 4 апреля 1920 генерал Деникин сложил с себя полномочия Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России и, по просьбе собранного по этому вопросу Военного совета, передал их генерал-лейтенанту Петру Николаевичу Врангелю.

Наши родители всю свою жизнь держались Катакомбной Церкви. Отца нашего въ 1937 году судили за вѣру, и дали ему срокъ 10 лѣтъ, который онъ отбывалъ въ Свердловскѣ. Маму тоже судили и дали 10 лѣтъ, но, по молитвамъ старцевъ, она пробыла въ тюрьмѣ только 11 мѣсяцевъ. Брату Прокопію дали три года за то, что онъ читалъ въ церкви «Апостолъ».

Её почитали праведный Иоанн Кронштадтский, новомученики Иосиф Петроградский, Агафангел Ярославский, Кирилл Казанский, Серафим Угличский, Сергий Мечев.
1/14 августа 2010 года исполнилось 70 лет со дня кончины блаженной старицы Ксении Рыбинской. Эта дата была встречена в народе нашем молчанием. Только "келейно" её отметили двое известных мне священников с несколькими особенно "дотошными" прихожанами и сторонниками.