В начале 90-х среди демреформаторов и в интеллектуальных кругах возникли инфантильные мечтания о "едином европейском доме", и даже совсем уже идиотские кретинические фантазии о "большой Европе от Атлантики до Урала", а то и от Калифорнии до Дальнего Востока. В этой связи вспомним одно замечание, сделанное русским мыслителем первой половины 20-го века Г.В. Флоровским, в адрес, правда, другой идеологии и другой политической силы, но вполне подходящее для описания нынешних европофилов: «Грёзы всегда соблазнительны и опасны, когда их выдают и принимают за явь». А в европейских грёзах нынешней российской политической элиты, если использовать выражение того же Флоровского, «малая правда сочетается с великим самообманом». У этого самообмана три составляющих, три пункта. Первый, что у Европы есть будущее. Второй, что это будущее носит универсальный общечеловеческий характер. Третий, что Европа готова взять нас с собой в это будущее. Впрочем, третий пункт пока трогать не будем, остановимся на первых двух.

Разговоры про интеграцию, мультикультурализм и т.п. нынешней российской сверхтолерантной власти отдают даже не инфантилизмом, просто тупостью и невежеством. Те, кто их ведёт, понятия не имеют о законах, по которым происходят этнические контакты крупных этнорелигиозных групп. Уроки Франции и Германии, где власти испытывают более чем серьёзные проблемы с арабами и турками, эту публику, которая занята вывозом сырья, пилением бюджетов разных уровней и сбором миллионных «откатов» за выделение нефтяных полей, месторождений минералов, пятен под застройку и прочее, ничему не учат.

 

 

Особая статья – неоевразийство. Сегодня выстроилась уже целая очередь из претендующих на идейное окормление Евразии. Причём, московским неоевразийцам пытаются составить конкуренцию неоевразийцы татарско-исламские. Но здесь мы пока не будем касаться последних, а присмотримся к «официальному», опекаемому Кремлём неоевразийству, которое сегодня олицетворяет А. Дугин. Для иллюстрации феномена неоевразийства в идейно-политической жизни современной России выберем только один аспект, а именно геополитический, поскольку геополитика - это, что называется, дугинский конёк.

 

 

 

 

В 1112 году монах Нестор завершил первое русское историческое повествование – летопись: «Се Повесть временных лет, откуда есть и пошла Русская земля…». В 1238 году во время татаро-монгольского опустошения и разгрома неизвестный русский автор пишет «Слово о погибели Русской земли»: «О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными…» В гибельной ситуации пишется о самом главном, без чего человек не может жить. Так русскому человеку с самого начала было дано и задано осознавать Русскую землю как высшую ценность, через которую жители разных племен и разделенных государств ощущали своё русское единство. Николай Бердяев писал, что русским несвойственна мистика крови, но у нас сильна мистика земли – русские дали, русские поля, реки, небо… Русские люди обладали даром освоения и оформления пространства, стремились не только к государственному присоединению и хозяйственному освоению, но и оформлению, одухотворению земель; русская земля – это одухотворенное пространство. «Мир – это Божье творение, мир прекрасен; тот, кто созерцает красоту природы, приближается к познанию Творца. Русский пейзаж, неважно городской или сельский, всегда приглашает к такому созерцанию. Это стало основой нашего мирочувствия, закрепилось в сознании, в культуре. Отсюда это поразительное соответствие "пейзажа русской земли” и "пейзажа русской души”» (Ф.В. Разумовский). Примечательно типично русское религиозное освоение земли. Монахи-подвижники стремились к уединению, уходили в незаселенные леса, острова. Вокруг первых пустынножителей возникали монашеские общины, затем монастыри, хозяйственно обустраивавшие обширные пространства. Новые подвижники уходили дальше в глухие леса. Так обустраивалась Русская Фиваида – земля, освящённая православными подвижниками.

 

Выступление на круглом столе Комитета по промышленной политике Государственной Думы Российской Федерации 18.05.2010

Давно распространено мнение, что тайные масонские ложи наполнены невидимыми сценаристами и режиссёрами мировых процессов. Масоны были, конечно, определённой исторической силой, иногда важной, как были ею многие объединения людей, интегрирующие их усилия (тайные общества древности, рыцарские ордены, религиозные ордены, секты, партии, производственные корпорации, финансовые группы…). Но не масонство является движущей силой истории. Если масонство правит миром, то оно не может оставаться абсолютно тайной организацией, – всякая реализованная тайная программа перестаёт быть тайной. (Что не исключает возможности тайных действий и таинственных событий, ограниченных пространством и временем). Либо же масонство действительно есть род организаций и обществ настолько таинственных, что они, чтобы не потерять своей таинственности, почти не соприкасаются с исторической материей. И поэтому масонство не может быть решающей силой истории. Но почему, в таком случае, широко распространена масонофобия, – убеждение в вездесущности и всемогуществе масонства? Ответ на этот вопрос придётся искать не в области истории, а в области человеческого сознания и психологии. В данном случае интересен не исторический, а философско-феноменологичекий аспект этого явления, то есть наиболее существенные черты, следствия из них и обобщения.

 

Население России жизнью своей было привязано к земле – её просторам, ритмам, красоте, жёстким условиям. Поэтому «характер русского народа – характер крестьянский. Черты этого характера – это доверчивое смирение с судьбой, сострадательность, готовность помогать другим, делясь своим насущным. Это – и способность к самоотвержению и самопожертвованию; готовность к самоосуждению и публичному раскаянию; преувеличение своих слабостей и ошибок; легкость умирания и эпическое спокойствие в принятии смерти; довольство умеренным достатком и непогоня за богатством. ("Кто малым недоволен, тот большого недостоин”)» (А.И. Солженицын).

Во второй половине XX века, после немецкого нацизма, утвердилась неформальная норма, по которой о народах не следует судить слишком определённо. Люди, государство, экономика, общественное устройство могут быть плохими или хорошими, а говорить плохо о каком-либо народе – это шовинизм, национализм, расизм. Возвеличивать свой народ – это тоже шовинизм, национализм, расизм. Но народы, как и люди, своеобразны: есть народы энергичные и ленивые, сильные и слабые, талантливые и не очень. «Есть народы, склонные к созерцательности, и народы, склонные к созидательности. Есть народы добросердечные и народы жестоковыйные» (И.А. Ильин). Одни народы доживают до старости и умирают естественной смертью, другие преждевременно гибнут от внутренних болезней или от суровых условий, внешнего насилия. Как и люди, народы имеют характер – совокупность отличительных свойств, которые оформляются в зрелом возрасте. Почему разные люди, принадлежащие к одному народу, склонны к одинаковому поведению, похожим манерам, типическим отношениям и связям, близким оценкам и суждениям, схожему складу ума, почему у них общие ценности? Чем вызываются сильнейшие чувства национального родства, которые возникают в критических ситуациях между людьми, разделёнными разнообразными перегородками: социальными, политическими, экономическими, пространственными? Иными словами, на чём основываются национальные генотипы и архетипы, которые не осознаются людьми, но делают представителей одного народа похожими друг на друга и отличными от представителей других народов?

 

Двадцать восьмого июля Россия отпраздновала очередную годовщину своего Крещения. Однако не всех радует это событие. Например, известный журналист Владимир Познер назвал принятие Православия величайшей трагедией России (см. vladimirpozner.ru). Логика экс-президента академии российского телевидения проста: если классифицировать европейские страны по уровню и качеству жизни, по развитию демократии, то впереди окажутся все протестантские государства, затем католические, и лишь на самой низшей ступени - православные. В этом он усматривает закономерность и считает роковой ошибкой выбор князя Владимира.

Здравствуйте, Игорь Юрьевич Юргенс. Это Вас беспокою я – гражданин России, главное препятствие на пути модернизации страны.
На днях я и еще миллионы таких, как я, наконец-то услышали из Ваших уст то, что уже давно читаем в глазах госуправленцев высшего звена: мы хорошие, мы хотим стране добра, но ничего поделать не можем – народец не тот попался.

До президентских выборов 2012 года еще далеко, но первые "всполохи" грядущего события уже более чем очевидны. Взбудоражила умы "битва за столицу", что вылилось в бесчисленные посты в сети и комментарии в СМИ о неизбежной отставке Юрия Лужкова. У многих возникла иллюзия, что будущее перестало быть жестко заданным. Увы, "отныне время будет течь по прямой", и вектора в будущее уже "в граните". Политологи крайне поляризованы в своих пристрастиях. Так, А.Ципко считает, что "сегодня у населения настроения 1991 года. Наш долг… уберечь население от ошибок при волеизъявлении, вести просветительную деятельность. Победить в 2012 году должен Путин" (03.09.2010). Не менее радикален Е.Гонтмахер: "Пока идет видеоряд — явление народу на мотоцикле, за штурвалом самолета, за рулем "Калины" в автопробеге Хабаровск — Чита, несомненное личное мужество при погружении на дно Байкала, стрельбе из научного арбалета по китам и т. п. Сейчас бессмысленно гадать — начало ли это предвыборной кампании или нет. Но мы видим, что высокопоставленный чиновник, используя наиболее популярные СМИ, резко активизировал попытки реанимировать себя в качестве "национального лидера". Гонтмахер задается вопросом: "А что же Россия? Нам, конечно, нужен лидер, который сможет вырвать страну из архаики и деградации. Пусть это называется - не будем придираться к терминам - модернизацией. Но политик, претендующий на руководство нашей страной и считающий, что можно, лишь подкрасив фасад, и дальше не замечать множащиеся признаки системного кризиса, неизбежно станет строить свой имидж прежде всего при помощи "мотоциклетно-калиново-китовой" пропаганды". Глава Института Современного Развития Игорь Юргенс считает, что в провалах модернизации виноват народ, и именно поэтому Дмитрий Медведев должен остаться во власти (15.09.2010). "Мы не граждане, а какое-то племя", – убежден Юргенс.

Известный европейский футуролог Патрик Диксон утверждает, что "Человеческий разум осмысливает прошлое, разделяя его на периоды: день определяется движением солнца, месяц – фазами луны, год – сменой времен года. Мы различаем десятилетия и столетия. Девятнадцатый век, например, получил название викторианской эпохи, и его считают единственным периодом со своей специфической культурой и традициями. Однако в отличии от лунного цикла эти временные периоды носят абсолютно искусственный характер". Принимая данную точку зрения, авторы предупреждают об искусственности формализации выявленных еще в 40-е годы прошлого века циклов. Данная работа является в некотором смысле продолжением работы "Империя и Россия – СССР в ХХ веке" (http://www.polit.nnov.ru/2005/08/01/ussr/), которая также является своеобразной презентационной моделью.

В каждом народе есть свои маргиналы и люмпены, но не они являются носителями национального характера, ибо свойства денационализированных и деклассированных элементов интернациональны. Пороки – схожи, добродетель – индивидуальна. Характер народа выражается прежде всего в его достоинствах, продолжением которых могут быть и недостатки. Созидают национальный характер святость и творческий гений. Несет достоинства национального характера консервативное большинство народа, на котором земля стоит.

К XIX веку образованные сословия России, воспитанные на иллюзии «русского Запада», были отчуждены от остальных сословий системой экзистенциальных преград, представляли собой своего рода народ в народе. Поэтому суждения образованного общества о русском национальном характере преломлялись через призму неорганичного, экзистенциального статуса, отражали отношение интеллигенции к народу, а также её рефлексию по поводу собственной исторической роли.

Есть ли у нашей нации доминирующая способность к взаимопомощи и консолидации, или мы превращаемся в сообщество разнозненных индивидуалистов, в котором слабые «идут ко дну», а сильные рвутся наверх, подминая под себя вся и всех? Замена стратегических целей общенационального развития на принцип «каждый сам за себя» и «обогащайтесь, кто как может» имеет слишком большие издержки. Но Россия не может существовать на этой почве, у нас другая ментальность.