Если честно, то вот уж где трудно бы­ло ожидать развития деревень, так это в Мезенском районе — одном из самых проблемных муниципальных образова­ний Архангельской области. Объектив­но говоря, обстоятельств сложнее и не­благоприятнее для создания проектов развития, наверное, трудно придумать. Мезень — самый северный район Архан­гельской области, один из самых север­ных в России (историки говорят, что это самый северный российский район с ко­ренным русским населением). Поляр­ный круг, если бы его можно было уви­деть в небе глазами, мезенцы наблюдали бы из своих форточек. И климат здесь со­ответствующий.

Предлагаем вашему вниманию интервью с Директором Центра по развитию деревень на Русском Севере, руководителем Института общественных и гуманитарных инициатив (ИОГИ) Глебом Тюриным.

 

В 2002 г. в Главном аpхивном упpавлении пpи Кабинете министpов РТ проходила выставка "Hагpады Татаpстана”. Сpеди pаpитетов - пеpвая pеспубликанская нагpада - знак отличия "Борцу с голодом”, учрежденный Татарским Центральным исполнительным комитетом в 1922 году (всего награжден 81 человек). Занятно, что он не был простой безделушкой - на территории республики его обладатель не мог быть ни арестован, ни судим. Еще занятнее то, что инициатором учреждения такой награды был Ленин - человек, для которого голод 1921-1922 годов стал долгожданной удачей.

Надо было придумать, что делать дальше. Собрались, обсудили и постано­вили: развивать дальше то, что удалось наработать за лето, дальше овладевать секретами тех традиционных ремесел и промыслов, которым научились на мастер-классах: ткачеству, различным видам вязания. А то неудобно, в Ёркинооткуда-то приезжают этому учиться, а они сами не все досконально знают и умеют. Настоящий ткацкий станок есть, не простаивать же ему! Так постепенно пришли к идее создания сельской ремес­ленной мастерской. Правда, мастерская требует определенных затрат, одних только ниток и пряжи надо немало. Но вновь поддержал Комитет по делам жен­щин, семьи и молодежи, выделил финан­совую помощь в размере пять тысяч. И пошла активная работа.

Деревня очень кон­сервативна по своей природе, здесь из­менения, как говорится, дорогого стоят. И требуют времени, порой немалого. Во-первых, людям надо было пове­рить, что все это всерьез, что это не шут­ка, не одноразовое действие: «А бог вас знает, может, вы провели это свое меро­приятие и уехали. И с концами. Может такое быть? Может». Мы продолжали приезжать, и сомнения в конце концов развеялись. Кто-то, не понимая мотивов нашей деятельности, видел в этом чуть ли не подвох: ну не могут же люди прос­то так, бескорыстно кому-то помогать. Необходимо было, чтобы и эти люди по­верили. Но самое главное, эти люди должны переосмыслить очень многие вещи, в ча­стности — понимание того, кем они считают себя в этой жизни. Ждут ли они, что кто-то придет и скажет, что и как им надо делать. Или они сами за себя отвечают и решения принимают сами. Но как это: всю жизнь кто-то принимал решения, а теперь надо решать за себя самим! Ко­нечно, это очень непросто. Словом, мы знали, какая непростая внутренняя работа должна была идти в людях. И мы видели, что она на самом де­ле шла, по крайней мере в сознании не­которых сельчан.

Пинежские деревни не похожи ни на какие другие в России. Здесь все свое, особое, колоритное, добротное. И какое-то доброе, родное. Вдоль дорог и рек ве­личественно стоят мощные сосны и ели. И деревни тут преимущественно боль­шие, по четыреста-пятьсот человек. Сколько лет езжу на Пинежье и все никак не могу понять, как это им удается так органично сочетать в себе уют, заду­шевность и размах, мощь. Во многих из здешних деревень до сих пор сохра­нился своеобразный «досельный» жиз­ненный уклад. Ну где вы еще увидите эти бревенчатые амбарчики на точеных столбиках, которые отдельными групп­ками стоят почти в каждой деревне! А дома! До сих пор по берегам красавицы Пинеги высятся эти огромные рубленые дома (нет, не дома, а домины), поражаю­щие своей красотой и добротностью. Та­ких, как здесь, нет больше нигде, честное слово! Но почему же так горько на сердце, когда смотришь на эту красоту? Навер­ное, потому, что призрак разорения род­нит сегодня Пинежье со всей Россией-матушкой.

12 февраля Дмитрий Медведев выступил в Кремле о необходимости шире внедрять информационные технологии в жизнь. В своем выступлении президент России заявил, что без информационных технологий сегодня невозможен прогресс ни в научно-технической сфере, ни в управлении. Первоочередными задачами являются создание электронного правительства, внедрение информационных технологий в социальную сферу. О том, как это можно сделать с максимальной эффективностью корреспондент ИА REGNUM побеседовал с руководителем международной сети экспертов инноваторов "Всемирная Сеть деревень" (GLOBAL VILLAGES NETWORK) Францем Нарадой, а также с директором Института общественных и гуманитарных инициатив Глебом Тюриным.

В отличие от успешных мегаполисов, боль­шая часть России — провинция, которую не вписали в крутые виражи рыночных реформ. В глазах государственного аппарата это — ог­ромная «черная дыра», поглотившая все, что было построено раньше, и в которую только для поддержания жизни надо качать и качать сред­ства. Но, увы, миллиардные дотации ей не помо­гают. Дыр больше, чем средств. Одна из проблем в том, что здесь ведь средства не инвестируют, а осваивают по-советски. Это затратная система: надо показывать затраты, чтобы тебе их покры­вали. А будет меньше затрат — урежут финанси­рование. Но это означает, что сознательно соз­дается «минус», потому что создавать «плюс» не­выгодно. 
Так умирает деревня. Угасание глубинки происходит довольно интенсивно. За 20 лет на­ша страна потеряла едва ли не 20 тысяч населен­ных пунктов. На некоторых территориях осво­бождение земли идет со скоростью 2—3 процен­та в год по старому закону «вымирание — опус­тошение — освобождение». Переполненные мегаполисы и брошенная, разоренная земля: риск потерять контроль над незаселенными территориями растет год от года — страна-континент Россия стремительно обезлюдевает. Итак, брошенные фермы, бездорожье и де­градировавшие жители — знакомая картина? Переполненные очередями города. «Рабсила», нанимаемая из-за границы (восточной), потому что тут «некому работать», а работники рвутся через другую границу (западную), потому что там «больше дадут»... По старой советской при­вычке ждут помощи сверху. Здесь все считают, что не могут изменить ситуацию, потому что ни­чего не решают. Впрочем, не то чтобы не реша­ют... В самом конце девяностых годов Тюрин ра­ботал в норвежском Красном Кресте. После де­фолта привозили гуманитарную помощь. К не­му подошел один мальчик, таких можно было видеть у бензоколонок, и спросил: 
— Телку надо? i — Какую? — переспросил Глеб. — А вон стоит! Тюрин спрашивает, сколько. — Трахнуть 60, минет 50 рублей. Это детдомовский мальчик продает детдо­мовских девочек. Глеб взял его за шкварник, привез в детский дом, но там лишь руками раз­вели. Маргинальный слой, как раковая опухоль, расползается все дальше. В 1990-м в Архангель­ской области было два детских дома, сейчас их 38. Такого не было даже после войны. Люди воюют за кусок хлеба. «Свои» бьют по «своим» рублем, а потом топят друг друга в «на­циональной идее» — водке. Так обыденно про­исходит национальная трагедия. И самое страш­ное — обреченность, с которой принимают свое поражение люди. Наступил переходный период, который для многих оказался переходом с этого света на тот... И сегодня мало кто представляет, как можно изменить эту ситуацию. Кому он нужен — медвежий угол? Глеб Тюрин знает. Он знает, как прийти в глухой угол, где на сто человек — пятьдесят старух да тридцать алкоголиков. Прийти и сделать так, чтобы забытый Богом край начал вторую жизнь, добиваясь определенных успехов в реше­нии годами не решавшихся проблем. Тюрин знает, как, не приказывая и не навя­зывая готовых решений, сделать так, чтобы вну­три маленьких полуразрушенных деревушек люди начали шевелиться, думать, стремиться, преодолевать, рождать вполне здравые идеи, со­здавать проекты и новые виды бизнеса, ранее неизвестные или давно позабытые. Для этого Тюрин создал новые консалтинговые и гумани­тарные техники, адаптированные к уровню на­шего провинциального населения. Назовем ве­щи своими именами — часто маргинального, плохо образованного населения, считающегося «отсталым» и «темным» даже в докладах совре­менных чиовников.

Анна Огурцова: — Для начала уточним: я не фермер, у моей семьи личное подсобное хозяйство — 8 дойных коров, 40 телят, 50 свиней, 80 гектаров земли скоро будет, там и пастбища, и картошка растёт, мы ею скотину кормим. Теперь вот ещё кооператив организовали, выкупили павильон на местном рынке. Там крестьяне смогут продавать то, что вырастили, по нормальной цене и не платя огромных денег за место, как это раньше было.

Жители села Шереметьево мечтают выпускать колбаски, полуфабрикаты и разные вкусности из местного экологически чистого мяса, организовав сбыт в соседнем Вяземском. Сырье - из личных подворий крестьян и фермерского хозяйства предпринимателей Нефедовых, которые взялись за возрождение экономики старинной казачьей деревни. Объем производства модуля пока невысок - тонна в месяц. Но по мысли организаторов, это должен быть собственный бренд, за продукцией которого будут очереди горожан.
Нефедовы радовались тому, что закончился этап мучительных согласований с ведомствами и начинается наконец-то нормальная работа. Глава села Любовь Школьникова - тому, что ее односельчане получат работу, а она сама научилась составлять бизнес-план.
- Открытие в селе мясного цеха - это не только рабочие места для села и производство экологически чистой продукции. Это настоящий прорыв в сознании людей, которые хотят жить без жалоб и оглядок на власть, рассчитывая на свои силы, - отметил замглавы администрации Вяземского района Евгений Беднарский.
До того момента, как администрация района перерезала ленточку в цех, долгих девять месяцев безработные шереметьевцы ремонтировали скоблили старое здание конторы, красили, мыли - все бесплатно, за одну лишь возможность получить будущее место работы. Это в чистом виде волонтерский труд. Как надо намучаться без дохода, чтобы девять месяцев жить одной лишь надеждой!

«Надо что-то делать с домом престарелых в Ямме!» - этот крик о помощи, размещённый в блоге, услышала вся Россия. Сообщение могло оказаться очередной «запиской в бутылке», брошенной в море Интернета. Но оно стало событием, изменившим жизнь десятков бабушек и дедушек. Автор «крика» - Лиза Олескина, 21-летняя студентка филфака МГУ, уже который год самоотверженно сражающаяся за достойную жизнь стариков. «Сработало!»

То, что Тюрин за 4 года сделал в забытой богом архангельской глубинке, не имеет прецедентов. Экспертное сообщество не может понять, как ему это удается: социальная модель Тюрина применима в абсолютно маргинальной среде и при этом незатратна. В западных странах аналогичные проекты стоили бы на порядки дороже. Изумленные иностранцы наперебой приглашают архангелогородца делиться опытом на всевозможных форумах - в Германии, Люксембурге, Финляндии, Австрии, США. Тюрин выступал в Лионе на Всемирном саммите местных сообществ, его опытом активно интересуется Всемирный банк. Как это все случилось?

"Навечно памятник живой..." - выставка под таким названием открылась в читальном зале областной научной библиотеки Великого Новгорода. Она посвящена истории Лейб-Гвардии Драгунского полка, почти век несшего службу на Новгородчине и оставившего яркий след в военной истории России. Эта выставка - плод пятнадцатилетних исследований капитана ВВС Юрия Алексеевича Маркитанова, новгородского собирателя военной истории, члена Общества любителей древности. Работа в архивах, сотрудничество с ведущими музеями страны, поиск потомков славных драгун... И вот перед нами галерея портретов отважных офицеров, редкие фотографии, копии документов. 

Рынок, который вот уже второе десятилетие пытаются построить в нашей стране, словно безжалостный смерч прошелся по сельской глубинке, привел в упадок сельхозпроизводство и уж тем более не оставил шансов для сохранения этих промыслов. Но все же предпринимаются попытки возродить дело дедов, прадедов.
Местный житель С. Тюрин несколько лет назад, видя, как в колхозе окончательно пришел в упадок цех, который оказывал услуги по обработке шерсти, решил не дать угаснуть этому ремеслу, попытался начать свое дело.

«Надо, прежде всего, учить человека быть хозяином. Не каждый тракторист может стать фермером. И фермер это не профессия, а образ жизни» - уверен председатель сельхозкооператива «Сить» из Брейтовского района Ярославской области Александр Козин.
Александр Козин стал фермером в восемнадцать лет. Сюда, на берега Рыбинского водохранилища, в устье реки Сить он приехал с отцом, Евгением Петровичем в 1990 году. На пустое место, но не с пустыми руками. С собой из Подмосковья, где отец тоже занимался бизнесом, привезли четыре трактора, КамАЗ, УАЗ, 80 овцематок элитных романовских пород. Взяв кредиты, купили землю, навесное оборудование, подкупили скот. В 1995 году у них был уже полный набор техники и 300 голов овец. Занимались племенным и мясным овцеводством.

Раньше при храме работал летний епархиальный лагерь. А потом отец Александр решил создать приют.
Робко усевшись за стол, маленький Никита с недоверием посмотрел на полные снеди тарелки. "Теперь хоть поем вдоволь", - вздохнул он и активно заработал ложкой.
Вспоминая этот эпизод, отец Александр Маликов, настоятель храма святой великомученицы Параскевы в станице Манычской Багаевского района Ростовской области, улыбается. Сейчас Никита совсем не похож на того замученного, пугливого, слабого от недоедания ребенка с улицы, которого к нему однажды привели сердобольные прихожане. Он ходит в школу, играет в футбол, дразнит гусей, - словом, ведет себя, как самый обыкновенный мальчишка. А ведь могло бы быть и по-другому.

За 300 километров от Москвы, в Рязанской области, в маленьком провинциальном городке Шилово, живет странный человек, собиратель людей российских Борис Новоселов.

По слухам, бывший главный архитектор алма-атинского проектного института, вынужденный переселенец, переехал сюда с семьей в начале 90-х. Жил в разваленной избе. Затем построил собственный дом. Стал главным архитектором Шилова. Помог переселиться в поселок сотне соотечественников из Казахстана, Узбекистана… Помогал, не жалея сил, — пробивал гражданство, устраивал на работу, выбивал кредиты для строительства домов. «Новоселовские» переселенцы, в свою очередь, стали перетаскивать своих и также помогать им… В итоге в Рязанской области образовалась маленькая страна «зарубежных русских», в которой НЕТ НИ ОДНОГО ИНОСТРАНЦА. Говорят, почему-то не приживаются они там…